Туманное Звено. Стихотворения

Скучает осень, влагой к нам стекая,
и думаю, на осень глядя, я:
душа усталых как бы мастерская,
в которой память — первая швея…

По садику, с оборчатым нарядом,

с зонтом, гуляла бабушка моя.
Уже тогда, шипя греховным ядом,
к ней райская приблизилась змея.

Гудели лесопильные заводы,

не заглушая пенья той змеи,
но не хватало бабушке свободы,
чтоб выявить возможности свои.

Не знаю я ни страсти душ ушедших,

ни бабушкиной фабрики лесной,
но желтое жилище сумасшедших
о ней напоминает мне весной.

Шипением и тусклым блеском ока

томительно судьбу мою двоя,
свернулась в существе моем глубоко
от бабушки приползшая змея.

Пусть плакать не умею я глазами,

пускай люблю любовью неживой,
но голос мой, исполненный слезами,
поет над ядовитой головой.

Любовь, земным рожденная началом,

скрывает свой неукротимый рост:
конец любви сливается с началом —
свой собственный змея кусает хвост.

БРАТ И СЕСТРА

Рассветный холодок остер.
Луна бледнее перламутра.
На берегу воды костер
раскладываю я под утро.

Но, свой огонь водой туша,

я знамение вырожденья —
слилась горячая душа
во мне с холодной, от рожденья.

Бывает жизнь и житие.

Но житие обычно в ранах.
И мной — земное бытие,
увы, проходится в двух планах.

Две разнородные струи

сплотились под одною кожей:
струя животной жизни и
поток, на облако похожий.

Пожар, сжигающий дворы,

и пена на пустом пароме…
Два лика — брата и сестры —
живут в едином костном доме.

На кровлю падает луна…

Который час — не знаю точно.
Спроси сестру мою — она
отзывчива и непорочна.

Как осень — веткой золотой,

как паутинной сеткой птица,
она живет моей мечтой —
она и жертва в ней, и жрица.

А брат мой — долгий взгляд в себя

и диалог с самим собою,
где, настоящее губя,
всё прошлое выходит к бою.

О брат мой, о моя сестра!

я жизни придаю значенье,
но жизнь над пламенем костра,
как дым, уходит в отвлеченье.

ДВОЙНОЙ ОРЕХ