Туннель из костей

– Уголок, – переводит Лара. – Вроде ниши.

Адель кивает.

– Oui. Так. Вот он туда забрался, в маленький уютный уголок. Но кости вокруг него были старые, и иногда… – она делает жест руками, как будто что-то обрушивается. – Они скользят. Целые секции падают.

Лара в телефоне зажимает рот рукой.

– Они его нашли, в конце концов. Под костями.

Джейкоба передергивает, а я цепенею, представив себе, что погребена под костями в полной темноте.

– А Ришар? – спрашиваю я.

Адель перегибается через Мрака – тот явно не возражает – и похлопывает по фотографии старшего мальчика. Рядом с ним пустое пространство, а Ришар как-то неловко приподнял руку, будто не знает, куда ее положить, если рядом нет плеча братишки.

– Моя мать говорит, что он всегда грустил. Он так и не простил себя за то, что потерял там брата.

Мы долго сидим в тишине. Единственный звук в комнате – это басовитое мурлыканье Мрака. Я прокручиваю в голове рассказ Адель и понимаю, с беспощадной ясностью и ужасом понимаю, что мне придется сделать.

– Даже не думай, Кэсс, – вмешивается Джейкоб.

– Мы должны вернуться в катакомбы.

Адель смотрит на меня, ее лицо становится белым.

– Что?

Джейкоб стонет.

– Сами подумайте, – настаиваю я. – Тома, конечно, не привязан к одному месту, но это не значит, что нет места, которое для него важно. И это место – катакомбы, где он погиб.

– Ясное дело, – не сдается Джейкоб, – но он же не помнит, что погиб именно там.

– Возможно, и не помнит, – отвечаю я, – но, когда мы его встретили, он считал.

– И что?

– А то, что какая-то его часть помнит игру в прятки, – подает голос Лара из телефона, – хотя он и не помнит, что помнит. Память о катакомбах, вероятно, одна из самых последних вещей, которые его память еще удерживает. А значит, эти воспоминания могут вернуться первыми. В этом есть смысл. Там разбудить его память проще всего.

Я снова поворачиваюсь к мобильнику.

– Ладно, Лара, – говорю я. – Я вытащу его оттуда.

– Удачи, – желает Лара прямо перед тем, как я отключаю связь.

– Неужели никак нельзя обойтись без катакомб? – спрашивает меня Джейкоб. – Разве мы не можем выбрать, например, сад. Сад мне нравится. Он над землей.

Я бы тоже этого хотела. Очень хотела. Но я и так потеряла слишком много времени, пытаясь подманить Тома, упуская из вида простую истину: катакомбы – место, где все началось. Там все и должно закончиться.

– Ты знаешь, что я права.

– Нет, не знаю, – упрямо отвечает Джейкоб. – Процентов, скажем, на пятьдесят, ты, может, и права, но я на все девяносто уверен, что ты собираешься совершить большую ошибку.

Я фыркаю.

– Всего на девяносто?

– Что говорит твой призрак? – спрашивает Адель, вставая на ноги. Кот прижался к ней и закрывает ее своим телом, как пушистым щитом.

Не обращая на нее внимания, Джейкоб упрямо выпрямляется, сложив руки на груди.

– А что, если Тома не появится?

Но он появится.

Я это чувствую.

Так же ясно, как чувствую постукивание, когда привидения рядом.

Как ощущаю под своими пальцами Вуаль.

– Отлично, – Джейкоб все еще не сдается. – А как ты собираешься попасть в катакомбы? Если не ошибаюсь, съемки закончены, там все наверняка закрыто, а мы завтра уезжаем.

У меня сердце просто обрывается.

Не думайте, что у меня нет плана.

План есть, но очень, очень скверный.

Джейкоб читает мои мысли и приходит в ужас.

– Ох, только не это.

Глава двадцать вторая

Записи хранятся в темном металлическом чемоданчике.

Я сажусь перед ним на корточки и прикасаюсь к замкам.

– Адель, – говорю я, – нужно, чтобы ты вышла в коридор и постояла на шухере.

Она непонимающе хмурится.

– Что такое на шухере?

– Выражение такое, – объясняю я. – Значит, мне нужно, чтобы ты следила. Скажи, когда на горизонте будет чисто.

– На горизонте? Как в море?

Я мучительно подбираю слова, чувствуя себя беспомощной.

– Просто постой в коридоре и постучи в дверь, если увидишь, что идут мои родители.

Она отпускает Мрака и выходит, а я перевожу дух и нажимаю на замки.

– Подожди, – останавливает меня Джейкоб. – Кэсс, ты же знаешь, я и сам не прочь похулиганить…

– Ничего подобного, – возражаю я. – Ты слабак и трусишка.

– Ладно, не обзывайся. Просто послушай. Бывают плохие поступки, а бывают реально плохие. И то, что ты задумала – реально плохо.

– Знаю, – шиплю я. – Но еще бывают призраки, а бывает полтергейст. И мы имеем дело, – говорю я, показывая на телевизор с выключенным звуком, – с полтергейстом.

На экране машины «скорой помощи» окружили горящее здание. В следующую секунду кадр меняется, мы видим улицу, на которой все движение остановлено, а бригады ремонтников пытаются пробраться к искрящей линии электропередачи.

Джейкоб вздыхает, возразить ему нечего. И я открываю крышку.

В чемоданчике два отделения. В одном, выстланном темным поролоном, лежат кассеты с записью, во втором есть пазы, в которые вставлены электронные карты памяти. Ну конечно. Телевизионщики снимали обоими способами. К счастью для меня все тщательно пронумеровано и подписано, причем указана не только дата, но и место съемок.

Первая карта называется «ТЮИ». Сокращение от Тюильри.