Туннель из костей

– Я тебя нашла, – шепчу я. Но на мгновение я будто слепну. Все, что я вижу – это тьма, тени. Неужели он сумел улизнуть?

И тут я понимаю, что Тома никуда не делся. Он там. Сидит, сложив руки и опустив на них голову.

Вот он смотрит вверх (красные глаза светятся в темноте).

И мрачно усмехается.

Я отшатываюсь назад, потрясенная злобой на детском личике. Сколько же яда в его взгляде, когда он выбирается из укрытия! Красные глаза горят так ярко, что, кажется, могут поджечь то, на что он посмотрит.

– Смотри, Тома, – говорю я, доставая фотографии.

На его лице вспыхивает такая отчаянная обида, какая бывает только у ребенка. Обманули! Предали!

Он что-то бормочет по-французски, и, хотя я не понимаю слов, его чувства можно понять. Я играла нечестно. Я жульничала.

– Тома, – повторяю я, пытаясь говорить спокойно. Потом протягиваю одну из фотографий, где он с братом, но мальчик даже не смотрит на нее. Его взгляд скользит поверх изображений, как масло по воде, и возвращается ко мне.

Внезапно он стремительно, как молния, выбрасывает вперед руку.

Решив, что он метил в меня, я взвиваюсь в воздух. Но вместо этого он ударяет по ближайшей стене, как ребенок, который ломает домик из кубиков.

Только эти кубики не падают.

От его удара они дрожат и начинают светиться красным.

Тома силен даже по ту сторону Вуали, а уж здесь он становится настоящим воплощением хаоса.

Он будто забирает энергию из самого пространства, из неупокоенных мертвецов, из столетий утрат, ужаса и скорби. Катакомбы, как живые, гнутся вокруг него, склоняются к нему. Для него это не просто огромное кладбище – это его площадка для игр.

Стены дрожат все сильнее, и что-то, похожее на дымок, просачивается между костями. Отдельные струи дыма постепенно обретают форму. Молодая пара с рюкзаками. Девочка-подросток с длинными черными волосами. Мужчина средних лет с всклокоченной бородой. Они выходят – один, второй, пятый, десятый. Духи будто проходят сквозь костяные стены, шаркают ногами, морщатся, злятся, а я отступаю, с ужасом понимая, что катакомбы никогда не были пустыми.

Они просто спали.

Моя камера взлетает вверх, указательный палец сам нажимает на кнопку вспышки. Ослепительно яркий свет дарит мне секунду.

Я поворачиваюсь и бегу во все лопатки.

Глава двадцать пятая

Поскользнувшись на мокром камне, я лечу в конец туннеля.

Но путь мне преграждает старик в лохмотьях. Я вскакиваю на ноги, сворачиваю в другой, более темный туннель, на ходу вытаскиваю цепочку с медальоном, снимаю ее через голову. И тут же наталкиваюсь на кого-то еще. Я уже вскидываю перед собой зеркало, когда знакомая рука останавливает меня.

– Джейкоб, – трясущимися руками я убираю зеркало.

Он растерянно смотрит поверх моего плеча на обступающих нас духов, на осыпающиеся кости.

– Что ты натворила? – спрашивает Джейкоб.

– Я нашла Тома, – я хватаю его за руку и тяну за собой. Впереди открытые ворота, и мы проскакиваем в них. Я даже успеваю захлопнуть за собой решетку.

– Наверх, – выдыхаю я. – Тома сейчас наверняка там. Здесь в подземелье, – добавляю я, оглянувшись на ворота, – он сильнее, чем я думала.

У меня так кружится голова, что приходится немного постоять с закрытыми глазами. Вуаль тянет из меня силы, мешает сосредоточиться.

– И какой, интересно, у нас план? – спрашивает Джейкоб. Я собираюсь ответить, как вдруг он рывком оттаскивает меня от ворот – за секунду до того, как между прутьями просовывается рука.

Какая-то женщина тянется ко мне, что-то лихорадочно шепчет по-французски. Я хватаюсь за цепочку на шее, вынимаю медальон и поворачиваю зеркало к ней.

– Смотри и слушай, узри и узнай! Вот что ты такое.

Ее глаза слегка расширяются, я просовываю руку и вытягиваю нить из ее груди. Она тает, но стены раскачиваются, выпуская все больше духов, и я понимаю: есть только один способ все это прекратить. Нужно остановить того, кто разбудил их.

Нужно остановить Тома.

– Бежим, – я хватаю Джейкоба за рукав. – Нельзя здесь оставаться.

– Но и бегать без конца тоже невозможно, – возражает Джейкоб.

– Знаю, я просто хочу выиграть немного времени.

Мы снова сворачиваем за угол, и навстречу нам из темноты выходит дух – мужчина средних лет в старинной одежде.

– Chérie, Chérie, – певуче зовет он, и я не знаю, кто такая эта Шери, но что-то в этом призраке привлекает мое внимание. И вовсе не то, что во рту у него не хватает половины зубов.

Его шапка.

В таких ходят мальчики и мужчины на картинках в старых книжках.

А еще – точно такую я видела на фотографиях, которые лежат у меня в кармане. И у меня вдруг появляется идея.

Джейкоб пятится от призрака, а я наоборот устремляюсь к нему.

– Извините, – говорю я вежливо, – можно одолжить у вас…

Мужчина рычит и хватает меня, прижимает к стене из костей, которые стучат и впиваются мне в спину. Испугавшись чуть не до обморока, я все же исхитряюсь сдернуть у него с головы кепку – а подоспевший Джейкоб нападает на призрака сзади и оттаскивает от меня.