Тупики психоанализа

…Аборигены Австралии в момент первых контактов с европейцами стояли на низком культурном уровне развития. У них система родства определяла круг наиболее подходящих партнеров и запрещённых половых связей. Вне этого сексуальная связь воспринималась как нормальный фактор жизни. Добрачные и внебрачные половые связи обычно не возбранялись. Практиковалось «одалживание» своей жены другому мужчине, бывали супружеские измены (при соблюдении равенства мужчин и женщин).

Возникает милая картина разгула чувственности во благо продолжения рода. Правда, у «примитивных» племен половой акт нередко воспринимался вне связи с деторождением; но и в этом можно усмотреть хитрость природы, соединившей сладострастие с размножением, но затруднившей осмысление этой связи. Запрет половых связей между кровными родственниками можно толковать как ограничение ради пользы рода: уменьшается вероятность генетических уродств (но как первобытные люди догадались об этом? ). Зато каждый может сравнительно легко менять сексуальных партнеров и забавляться эротическими играми до наступления половой зрелости.

В общем, наслаждение совокуплением происходит без излишних мудрствований. Это идет на пользу племени, увеличивает рождаемость. Такое следование законам природы отражено, например, в гимне Ригведы: «Конь ищет легкую повозку, смеха – потешник. Детородный орган ищет влагалище, воду лягушка».

У австралийских аборигенов пользовались немалой популярностью немудреные сексуальные легенды. Скажем, у мифического предка Ньираны при случае отделяется детородный член – Юлана – и начинает преследовать женщин. Он ухитряется ползать, зарываясь в песок, вращать гуделку, удлиняться до невероятных размеров, пробивать трещины в скалах, стремясь добраться до вожделенных местечек, проникнуть в теплую женскую плоть.

В мифах этот орган порой олицетворяется в образе питона, как бы вовсе отделяясь от человека и обретя полнейшую свободу. (Невольно вспоминается змей, соблазнивший Еву.)

Простота сексуальных нравов отражалась и в песнях. По свидетельству этнографов Рональда и Катрин Берендт: «Этим песням присущи эротические черты: в одних песнях передается возбуждение, вызванное любовным приключением, самим актом близости, ощущением наслаждения, в других – находят отражение более широкие аспекты секса, его служение продолжению рода. Многие из этих песен настолько откровенны, что на долю воображения слушателя ничего не остается».

Нечто подобное характерно для многих, если не для всех народов. И в России распространены похабные анекдоты, частушки, поговорки. Не таков ли естественный, непритязательный, простой и понятный лик Эроса?

Австралийские аборигены могли без забот «заниматься любовью», не нарушая некоторых табу. И всё-таки, по словам Рональда и Катрин Берендт: «Случается, что мужчина (девушка) стремится к кому-то из запрещённой для него группы. Это может придать чувству особую остроту, но соединение таких влюблённых, принадлежащих к запрещённым для брачного союза группам, ведёт к трагическим последствиям».

Такой сюжет поистине вечен. У австралийских аборигенов, как свидетельствуют этнографы: «Отношения влюблённых носят романтический характер. Любовники обмениваются подарками и клятвами, ревнуют друг друга, как муж и жена, а то и сильнее. Они поют любовные песни друг другу. Иногда их чувство служит сюжетом для песен, сочиняемых друзьями или родственниками».

Свободные любовные связи выражались у австралийцев двояко. Были не только краткие свидания для удовлетворения похоти, но и длительная романтическая любовь с глубоким душевным трепетом, благоговейным отношением к подаркам любимого человека и к имени его, с постоянной нежностью и заботой о любимом или любимой, с пением песен радостных или сентиментальных, в которых нет упоминания о сексе.

У любого народа есть не только похабные байки и матерные выражения, но и возвышенные предания, песни и сказки о любви. Об этом почему-то забывают фрейдисты.

«Когда двое людей впервые соединяются, их сердца объяты пламенем, ими владеет великая страсть. Спустя какое-то время пламя угасает, и с этим ничего не поделаешь. Двое продолжают любить друг друга, но уже по-иному – с теплотой и преданностью».

Так говорила Ниса, представительница малого племени, обитающего в пустыне Калахари (Африка). В этих простых словах «малокультурной» женщины больше мудрости, чем в мудрствованиях Зигмунда Фрейда.

…Некоторые животные и человек способны самовольно, без партнера получить сексуальное наслаждение, вне функции продолжения рода. Природой предусмотрен такой вариант. Но вряд ли в нём можно найти нечто более высокое и прекрасное, чем в страстном слиянии мужчины и женщины.

Итак, любовь как средство продолжения рода и любовь как средство самоудовлетворения личности демонстрируют две полярные сути Эроса. Каждая из них по-своему ограничена. Природа их не противопоставила, определив роль частных случаев.