Турбо Райдер (сокращённая версия)

— Сержант, — исправился человек, — тоже жаловался на жару. А казалось бы — с чего жара? Ведь луна, и ветерок дует, и всё остальное, но вам жарко.

— А тебе, то есть, не жарко?

— Да вроде бы нет.

— Хм… — Герберт кивнул и снова стрельнул глазами вверх. — Хм…

Он молча двинулся дальше, охранники и человек пошли за ним.

Рынок казался бесконечным, особенно изнутри. Куда ни кинь взгляд — всюду видно лишь необъятное сборище далёких, словно дворцы, многоэтажек, сзади — стена, гигантская с любой точки рынка, а рядом лишь лотки и хибары, словно обречённые на снос.

В этом переплетении ярких цветов и запахов человеку в один момент начало казаться, что он никуда и не двигается, что он и его сопровождающие просто стоят на одном месте. Он даже посмотрел вниз себе под ноги и ожидал увидеть, что они скользят по земле, но нет, вроде бы они несли его куда–то.

Куда?

Внезапно человека дёрнули за руку, заставляя свернуть в сторону, в одну из подворотен. Шумы и запах горячей жареной еды остались сзади, человек оказался в кирпичном проходе, ведущем куда–то во двор. Пахло сыростью.

Герберт прошёл через проход и оказался в небольшом дворике многоэтажного дома, тем не менее, поднимаясь на крыльцо к подъездной двери, он достал из кармана ключ и открыл дверь, запертую на замок.

— Давайте, заводите.

Если на рынке пахло едой, а в проходе и дворе сыростью, то в подъезде воздух был холодный, ещё более влажный. Старые деревянные доски под ногами ходили ходуном, а с перил, тоже деревянных, давно стёрся лак. В подъезде человек увидел, что лестница наверх, на второй этаж, завалена старой мебелью, а почти все двери в квартиры заколочены, кроме одной, к которой и направился Герберт. Её он просто толкнул ногой и зашёл внутрь.

Когда человека ввели туда он сказал:

— Давайте туда, в клетку, я сам дальше.

Единственным, что было в этой квартире привычного человеку, оказалась прихожая, простая и понятная, с вешалкой для одежды и зеркалом. Та комната, которая должна была оказаться залом, в квартире Герберта оказалась расширенной неимоверно. Стало понятно, почему в остальных квартирах заколочены двери: Герберту они просто не требовались, ведь все квартиры объединялись в один большой этаж.

Комната эта буквально гудела от нескольких больших металлических шкафов, из которых к паре компьютеров, стоящих на старых столах, шли провода. Там были и другие столы, полные химического оборудования и реактивов, был отдельный большой стенд, разделённый на сотню, не меньше, маленьких клеток, и в каждом сидело по белой мыши.

Но основным элементом комнаты была совершенно другая клетка, расположенная в центре так, что все столы, вся обстановка комнаты строилась именно вокруг неё.

Кто–то просто не стал утруждаться и вбил толстенные, хотя и разные по фактуре, ржавые прутья со второго этажа вниз, пробив потолок, в пол этой лаборатории, приварив мощные железные петли и навесив на них дверь, тоже сваренную из таких же прутьев.

Самым же странным было то, что комната–лаборатория переливалась всеми цветами радуги, поскольку в тех оконных проёмах, которые не были заколочены, стояли цветные, витражные стёкла. Кто–то вырезал из больших витражей куски, подходящие по размерам к обычным окнам, и вставил их туда. Обрезки голов каких–то святых, имён которых человек либо не помнил, либо не знал, обрывочные картины, всё слилось в цветную мешанину.

То и была эта комната: техника, реактивы, витражи и клетка.

Именно в эту клетку и втолкнули человека, Герберт сам навесил на неё толстый амбарный замок и повернулся к охране:

— Спасибо.

Те покивали и вышли, один из охранников запнулся о толстый компьютерный кабель и ругнулся в воздух.

Человек отнёсся спокойно к своему заточению. Он походил туда и сюда по клетке, измерил её шагами (получилось семь в длину и пять в ширину) и в конце концов расположился на матрасе, положенном прямо так, на пол. От матраса пахло другими людьми.

Герберт в это время занимался своими делами. Человек не мог видеть, чем конкретно тот занимался, пока ходил по клетке, но лёжа на матрасе он мог спокойно за ним наблюдать.

В комнате, если рассматривать её внимательнее, постоянно обнаруживалось что–то новое, уж слишком она была большая и захламлённая, просто так всё и не осмотришь.

Так, со входа в комнату не была заметна небольшая тумбочка. Герберт открыл её, достал оттуда три книги с толстой тетрадью и прошёл за один из столов, тот, на котором не было компьютера.

Герберт расположился за ним и положил книги корешками к человеку. Тот смог увидеть названия, хотя и не полностью, потому что книги были старые и рваные. «Синельников Р…», «Дигесты Юстиниана»… Третья книга выделялась зелёной с золотом обложкой и какими–то узорами, которые человек не мог рассмотреть.

Выйдя из большой комнаты, Герберт вернулся назад через пару минут, неся с собой большую тарелку, полную бутербродов, и бутылку с водой.

— Хочешь? — мимоходом спросил он у человека и, не ожидая ответа, скинул ему несколько бутербродов прямо на пол.

Человек съел один. Хлеб, масло, колбаса — неплохо. Остальные четыре отложил в сторону.