Турецкий караван

Внутренняя деревянная лестница скрипела в полутьме, как переборки на корабле в бурю. На втором этаже было светло. В конце коридора начканцелярии широко распахнул дверь в большую комнату со стульями у стен. Вошли, и сразу же открылась противоположная дверь, вошел человек с бородой заступом — коминдел Юсуф. Степенный, а глаза напряжены. Оглянулся — позади послышались твердые быстрые шаги. Не было сомнений: шел Мустафа Кемаль.

На пороге он на мгновение стал и тотчас двинулся плечом вперед. Прямо смотрел на Фрунзе из-под косматых рыжих бровей, которые перепутались с рыжим мехом папахи.

«Договоримся», — подумал Фрунзе, увидев впалые щеки, суровые глаза. Все слышанное о нем, дух телеграмм Кемаля в Москву — все, казалось, совпадало с его внешним обликом.

Фрунзе сделал несколько шагов навстречу, остановился:

— Господин Председатель Великого национального собрания! Правительством Советской Украины я уполномочен провести в Ангоре переговоры, подписать договор о мире и дружбе, подтвердить стремление всех Советских Республик укреплять доброе соседство… Освободительное священное дело турецкого народа, его революционного правительства поддерживается нами… Передаю привет и пожелание успехов Собранию и лично вам от Председателя Народных Комиссаров России Владимира Ильича Ленина и правительств всех Республик. Я и прибывшие со мной сотрудники надеемся на ваше содействие в выполнении возложенной на нас миссии…

Взяв из рук секретаря конверт, опечатанный сургучной печатью, Фрунзе передал его Кемалю. Во время перевода речи Фрунзе Кемаль, глядя угрюмо и пристально, кивал. Склонил набок голову под огромной папахой. Но его угрюмость не была неприятной. За нею угадывалась лежащая на его плечах тяжесть войны в разоренной стране. Все, что он делал, все, что говорил людям, подчинялось войне: помогаешь мне или врагу? Приезд Фрунзе мог послужить победе. Угрюмость Кемаля не могла испортить встречу. Без улыбки, грозно ощетинив усы, Кемаль взял конверт, сказал, однако, с неожиданным оттенком ласки, глухо и гортанно, по-турецки, на «ты»:

— Спасибо тебе… Совместными усилиями мы достигнем нашей цели… Турция искренне благодарит Россию за братскую помощь и скажет об этом еще не раз…

Обменялись рукопожатиями. Кемаль рывком передал адъютанту конверт с верительными грамотами. И, снова пожимая руку, положил другую на плечо собеседника. Фрунзе представил главе государства своих советников — Дежнова и Андерса.

В соседней комнате был накрыт стол. Фрукты, минеральная вода и сигареты. Уселись, Кемаль закурил. Подали кофе, чай. После коротких взаимных вопросов о здоровье, о дороге, Фрунзе открыто сказал:

— Когда я проезжал Закавказье, то ощутил сильное беспокойство населения: люди опасаются, что снова вспыхнет война…

Кемаль сожалеюще покачал головой, и оттого, что не снял свою высокую папаху, это движение получилось размашистым, слегка потешным. Фрунзе продолжал:

— Такую же тревогу я услышал и на турецкой земле — в Трапезунде, Самсуне. Но услышал и приветы простых людей: «Мы рады, что ты здесь».

Длинными нервными пальцами Кемаль время от времени прикрывал тяжеловатый подбородок, будто стирал улыбку. В этом неожиданном, безотчетном жесте была непосредственность. Он ответил:

— Тревога — результат крика западных газет о ненужности нашей дружбы. Но я искренне и твердо сообщаю тебе, что не поддаюсь воздействию удушающего западного ветра. Все прояснится…

Фрунзе горячо заговорил о том, что, если бы правдой была клеветническая злостная писанина западных газет об угрозе новой Турции со стороны красных войск в Закавказье, он, военный, находился бы там, с ними, а не здесь, в Ангоре, имел честь видеть вождя борющихся турок. В августе, когда двинулись королевские войска и казалось, что Ангора вот-вот падет, Россия и Украина перед всем миром заявили о поддержке, о том, что Украина направляет в Ангору посла. Как и другие Республики, Украина идет на жертвы, шлет в Ангору эшелоны с винтовками, тяжелыми и легкими пулеметами, орудиями, снарядами, радиостанциями, с телефонным проводом, с медикаментами. Миссия передала правительству Кемаль-паши золото и завод боеприпасов. Он, Фрунзе — один из командиров единой Красной Армии, и его слово — это слово всей Советской Страны. Единение и мир, мир постоянный, крепкий, равноправный — другой политики Страна Советов не знает.

Мустафа Кемаль наклонил голову, покрытую папахой:

— Никогда не забуду, что сделала для нас Россия…

Фрунзе сказал:

— Оторванность, плохой телеграф и неосведомленность — это можно преодолеть. Труднее пересилить тех, кто становится между нами.

Кемаль, глядя прямо в голубые глаза посла, произнес раздельно, слово за словом:

— Это не будет позволено никому! Я пошлю письмо Ленину: мы никогда не утвердим соглашения, прямо или косвенно направленного против России… Каково сейчас ее военное положение?