Турецкий караван

«Добиться плакатной ясности изложения материала, четко, просто… Мир труда против мира капитала. Кредо последнего — ты умри, чтобы я мог жить. А мира труда — дружба, взаимопомощь…

Раскрыть историю как драму. Владычица морей, Великобритания стремится покорить не только нас, но и завидную своим географическим положением Турцию. Турция, конечно, не желает отдавать свои теплые моря, проливы, гавани — сама движет свои армии для приобретений…

Великобритания много лет изготавливалась, чтобы нанести решающий удар… Государственные деятели, епископы, даже иные ученые твердили: турки — дикари, гнать их из Европы, гнать! Пусть уйдут за проливы!.. Ллойд Джордж театрально негодовал: «Турок — это чума и проклятье тех мест, где он раскинул свою палатку. В отличие от хищного зверя из легенды, турок не знает даже чувства благодарности к человеку, вылечившему его раненую лапу…» Грубая ложь…

Запад обрубал Турцию, как поваленное дерево. Турция была обречена. Географы Антанты закрасили на карте Турции, какие области — кому: синие — Франции, нежно-зеленые — Италии, желтые — Греции. А розовые — дашнакской Армении…»

Записав все это для себя, Дежнов потом свободно рассказывал красноармейцам:

— В конце мировой войны, товарищи, Великобритания бросилась добивать истекающую кровью Турцию, опередив союзников. Мощь Великобритании необычайно возросла, тогда как Франция потерпела катастрофу в районе Эн, Италия — в сражении при Капоретто, потеряв триста тысяч пленными, десять тысяч убитыми. Во всеобщей драке Италия утратила место среди великих держав. Вот и стала Великобритания всех сильней.

С мечом она и двинулась на Восток качать нефть, увозить шерсть, хлопок, искоренять большевизм в Закавказье, помогать грузинским меньшевикам, азербайджанским мусаватистам, армянским дашнакам… Султанская Турция наконец выбросила белый флаг. В Мудросской бухте острова Лемнос на корабле, подписав перемирие, кончили с Турцией, полное разоружение и сдача. Оттоманской империи пришел конец, «больной человек» умер…

Тут Дежнов попросил Кулагу назвать цифры, и Кулага прочитал в своей тетради:

— От почти трехмиллионной турецкой армии осталось пятьсот тысяч. Убито и умерло триста тысяч. Ранено четыреста тысяч. Дезертировало и пропало без вести полтора миллиона. Умерло от голода и эпидемий населения — два с половиной миллиона. В сумме это четвертая часть мужского населения Турции.

Дежнов заметил, как расширились глаза Вани Скородумова. Тот сказал:

— Жутко! Турции вроде уже не существует. Едем неизвестно куда.

— Нет, — сказал Дежнов. — Как вы знаете, жива, борется. В драме истории слово взяла масса.

Дежнов видел, что его рассказ произвел сильное впечатление и на Кемика. Спросил:

— Товарищ Кемик, понятно ли?

— Понимаю, что турецкий народ давно страдает, — ответил Кемик. — Зачем же презирал другой народ, а не виновников страдания?

Ответил не Дежнов, а Фрунзе:

— Разберем и это, — сказал Фрунзе. — Лекция очень содержательная. Завтра прочитаем следующую страницу драмы.

Эта страница — об оккупации турецких областей. Фрунзе считал, что здесь содержится ответ на вопрос: не капитулирует ли теперь анатолийский крестьянин, солдат, офицер?

Турки говорят: «Дай нахалу сто рублей, а он и подкладку взять захочет». Британский лев подписал «перемирие», чтобы жертва не сопротивлялась, когда он станет ее раздирать… Турецкие войска на фронтах пьют себе чай где-нибудь у ручья либо у колодца — ведь перемирие! А британская кавалерия все на марше и заняла Хамам-Алил. В Мосул въехал генерал Кассель со штабом, войска подтянул к городу. Еще несколько дней, и, двинувшись из Алеппо, англичане оккупировали Киликию — в самой Анатолии.

Андерс с Ваней повесили в салоне большую карту. Концом трости Андерс показал петлю, какой победители охватывали Малую Азию.

Декабрь восемнадцатого года, второй месяц странного перемирия — оккупанты заняли уже и Аданскую область, конторы Багдадской железной дороги и европейских дорог Турции; адмирал Кальторп уже распоряжался на смирнских фортах, итальянские войска высадились в Адалин. Настал черед жемчужины — Смирны. Сперва иноземцы засели в телеграфных конторах окрест — не выпустить сообщение, что началась оккупация.

— А предлог для захвата исторический, — сказал Фрунзе, — дескать, несколько тысяч лет назад Смирнская область была эллинской, называлась Ионией, и сейчас, мол, здесь звонят пятьсот христианских церквей…

Итак, пятнадцатого мая девятнадцатого года — этот день считаю переломным — броненосцы «Аверов» и «Лемнос» и вспомогательные суда подошли в семь тридцать утра и стали на якорь в Смирнском порту. Городскую власть завоеватели даже не оповестили, начали высадку войск под командой полковника Зафириотиса. Десант прикрывали британские, французские и американские суда под командой Кальторпа. А высадилось двенадцать тысяч солдат, включая полк эвзонов — это вроде гвардии.