Турецкий караван

Несмотря на хмурую погоду и — впереди — черную ночь, на душе стало весело. В ответ на лучшие пожелания хозяев Фрунзе обеими руками жал каждому руку, по-восточному прикладывал ладони к сырым перекрещенным на груди ремням.

Юзбаши Хасан, молодцевато выкатив грудь, ловко сошел по трапу, мелькнул у фонаря и пропал в глубине лодки. Когда спустились Фрунзе и Ваня и катер отвалил, оркестр ударил громче и слышался, пока лодка шла к «Георгию». Наконец стало тихо, только стук машины и плеск волн.

На палубе Фрунзе прошелся в сопровождении капитана «Георгия». Тот хрипло говорил:

— Здесь под брезентом пулемет… Еще два по бортам… На носу орудие… Но снарядов — одна жалость… Команды пятьдесят человек… Есть винтовки.

Фрунзе горько усмехнулся:

— Дредноут Черноморского флота!

— Машина исправная. В случае погони — уйдем.

Наморси — начальник морских сил Республики распорядился во всех случаях помогать кемалистам, перебрасывать боеприпасы в анатолийские порты, перевозить дипкурьеров… В Черном море ходили суда типа «Строгий» и «Свирепый» — всего лишь двести сорок тонн водоизмещением. «Георгий» был вот из таких.

Люди на палубе стали у борта, прощались с Трапезундом. Фрунзе снял буденовку и, глядя на блещущие под лучом прожектора волны, наклонил голову:

— Товарищи, почтим память Субхи.

Стучала машина. «Георгий» шел вдоль берега в сторону Босфора. Разлеглась ночь, в черноте неба светились крупные звезды. Ване хотелось спать, но за бортом, невидимая, дышала тревога.

В каюте, в тепле Ваня сказал, что «моментом» организует чай. Юзбаши Хасан, изображая спокойствие, сказал, что не откажется от чая. Фрунзе спросил капитана об обстановке на море.

— Слава аллаху! — захрипел капитан. — Покуда что удавалось избегать нападений… Антантовские корабли блаженствуют себе в Мраморном море, топливо имеют, вооружение полное. В Черное море ходят, когда хотят… Через Смирну подбрасывают королю то, сё…

— А как турки принимают вас? Я слышал, придираются?

— Последнее время — да. Коменданты на берег не пускают. Но турецкие матросы нас благодарят… за спасение!

Капитан рассказал, как однажды турецкие корабли «Эддин реис», «Перевеза» и транспорт «Шахинн» бежали из-под носа англичан из Босфора, англичане погнались и захватили их в Синопе, разоружили. Но сто пятьдесят моряков-патриотов, все храбрецы, сумели и из Синопа увести свои корабли, бросились к кавказским берегам. Кемаль обратился к Ленину, и вот южнее Геленджика мы приняли турок, благополучно провели в Новороссийск и поставили под защиту береговой артиллерии. Матросов взяли на довольствие, корабли вооружили.

— Сам Мустафа прислал нам в Новороссийск благодарственную телеграмму, — сказал капитан. — Где-то в марте в полном снаряжении отправились они в кемалистский порт на боевую службу.

…В середине ночи вахтенный сигнальщик различил в черноте моря белые огоньки. Параллельным курсом шел какой-то корабль, верно из тех, которые хозяйничали в Черном море. Греческий? Английский? Через полчаса сигнальщик доложил:

— Приближается…

От неизвестного судна прянул и тотчас по небу махнул, затем уперся в море белый луч прожектора.

Капитан взошел на мостик. В это время вахтенный сообщил:

— Сигналит — остановиться.

На «Георгии» объявили тревогу. Люди как один поднялись, заняли места у пулеметов и орудия. Красноармейцы приготовили винтовки. Матросы расчехлили спасательные лодки, раскрыли ящики с пробкой. Юзбаши Хасан заволновался: если судно греческое и возьмет «Георгия» на абордаж, его, турка, захватят в плен.

Капитан доложил Фрунзе, спросил:

— Что делать будем, товарищ командующий? Думаю, не останавливаться.

— Да. И на сигналы не отвечать.

Капитан велел погасить бортовые огни, даже прожектор «Георгия», по курсу парохода освещавший море, чтобы вовремя заметить случайную мину и отвернуть от нее. Со стороны открытого моря вновь поступили сигналы неизвестного судна — остановиться.

— Ни в коем случае, — повторил Фрунзе. — По-моему, только вперед! В такой темноте никто никакими пушками нас не поразит.

— Опасаюсь мин, товарищ командующий, если без прожектора все идти.

— Рискнем…

Вскоре вахтенный доложил, что с правого борта все ближе огни чужого судна. Фрунзе спросил, можно ли здесь прижаться к берегу.

— Скалы, товарищ командующий, — ответил капитан. — Сплошные скалы…

— Так ведь и для разбойника скалы. Он побоится и отвернет.

— Сейчас берег немного отступит, и мы круто повернем, — согласился капитан.

Пират продолжал прижимать «Георгия» к скалам.

Сигналы все ярче, колючее. Казалось, что чужое судно уже совсем вот подошло к «Георгию». Юзбаши Хасан на палубе решил, что лучше переодеться, спрятать свою турецкую военную форму — если судно греческое…

Ваня одного с Хасаном роста:

— Хорошо, юзбаши, принесу сейчас свой запасной комплект.

Хасан, не мешкая, надел красноармейскую форму, горячо поблагодарил. Ваня поправил на его голове буденовку:

— Не бойся, и так и так в обиду тебя не дадим.

Фрунзе неподвижно, казалось, в полном спокойствии стоял под электрическим фонарем, освещавшим кружок на палубе.