Турецкий караван

Равнина Самсуна с трех сторон замкнута горами. Город у их подошвы подковой охватывал залив. Торговый город, коммерция-негоция. Дороги отсюда во все концы… Из окна отеля Ваня увидел на рейде шхуны и парусные лодки под названием «сандалие», действительно похожие на сандалию. Две пристани на железных сваях. Вывозили отсюда много овец, хлеба, шерсти, кож. А сгружали здесь сахар, мануфактуру и американский керосин.

Белые домики кучно стояли на склонах. Первый этаж каменный, второй деревянный, крыши черепичные и железные. Пока в городе тихо. Только вот в холле отеля весь день толкутся бежавшие с Кавказа…

Раньше было много консульств, ныне одно — американское. Если дела пойдут хорошо, сказал командующий, то вновь откроется и русское, теперь — советское.

Утром после чая в номере, подпоясываясь, командующий подошел к приоткрытому окну, посмотрел вдаль:

— Еще сутки, и тронется наш караван… Пойдем по шоссе на Сивас. Тут-то и держать карабин наготове.

— Не привыкать, Михаил Васильевич, — Ваню задело название «Сивас». — Вроде «Сиваш», Михаил Васильевич… Ведь это кому рассказать, как бились… А здесь, в отеле, в холле этом и в ресторане внизу — эти, беляки… Спускался за чаем, видел. Опасаюсь…

— Всех подряд не бойтесь. Среди них немало обманувшихся… Птицу кормом, а человека словом обманывают. Вероятно, понимают теперь… Кстати, вы лично как голосовали на том собрании в школе — расстрелять или помиловать Слащева?

— По человечеству если, то его казнить следовало. Бешеный волк и тот меньше виноват. Но я по понятию голосовал — за амнистию, чтобы постановление ВЦИК исполнить.

— Значит, сознаете, что ныне опасна не только военная, но и провокаторская работа белогвардейцев. Белые генералы заинтересованы в солдатах, вот и отнимайте у генералов главное — людей.

Ваня надел буденовку, сунул браунинг в карман:

— Пойду, Михаил Васильевич, посмотрю обстановку.

Получив разрешение идти, Ваня спустился было вниз. Обеденный зал гудел, наполненный этими беженцами… Но вдруг из окна увидел Ваня, что прямо к отелю катит экипаж на паре коней в нарядной, с бляшками, упряжи. Кто-то в холле сказал, что это едет мутесариф — губернатор.

Ваня пушинкой взлетел наверх — поприбирать табачный пепел и всякую крошку в апартаментах. Не успел вздохнуть, как с визгом открылась дверь и впереди небольшой команды вошел толстенький, загорелый, веселый турок в малиновой феске с кисточкой.

— Приветствую вас, выдающегося предводителя Фрунзе, рекомендуюсь лично: мутесариф Феик! Будьте радостны у нас. Спасибо, что приехали. Я верил: Красная Армия не будет против нас воевать!

Милый человек, ему инструкции ни к чему, не велика птица, за политику не отвечает, просто рад приветствовать честных гостей и с ними повеселиться, — он расцвел, пожимая руку командующему. И ведь не прикидывался! Сказал: «Как приятно ваше общество». Острым глазком кольнул Ваню и — цап с его головы буденовку, примерил на себе… Умный, видимо, никаким наговорам не верит!

Феик еще немного поговорил и вдруг всех зовет ехать в самоуправление, там уже собрались депутаты, он уже приказал подать экипажи — в Самсуне, слава аллаху, извозчиков хоть отбавляй.

Ехали недолго, и вот он, конак с зеленой крышей и высокими окнами на втором этаже. В зале за длинным столом чинно сидели на гнутых стульях степенные турки. Поздоровавшись с ними, подсели и начали разговор. Турки мало что знали о большевиках, задавали смешные вопросы. Один, в очках, сказал:

— Некоторые личности утверждают, что большевики — это джины, шайтаны. Если мы не уйдем от них, то они уничтожат нашу душу, мечети взорвут, с женщин сдерут покрывала. Всех загонят в ущелья без выхода. Мужчин отвезут в русские степи — работать вместо скота.

Командующий долго смеялся, потом сказал:

— Неловко отвечать на подобный вздор. Он сочиняется людьми, которые хотят обмануть других людей и так удержать свою власть.

Турок в очках кивнул: я и не верю.

Командующий заговорил о торговле, и мутесариф Феик тотчас сказал:

— Ах, этот король Константин! Захватил лучший порт, губит посевы, скот, стреляет по кораблям, торговать совсем не дает. А нам весьма желателен честный товарообмен…

Анатолии нужен цемент, железо, ткани, посуда. Взамен предлагает шерсть, кожи, сухофрукты. И хлеб! Пшеницу! И хороший табак!

— Привозите нам бакинский керосин! — попросил Феик. — Ведь американский такой дорогой. А бакинский привозят лишь контрабандисты.

— Каким же путем? — насторожился Фрунзе.

— Морем. В сандалие везут завинченные банки. Перевернется сандалие — не утонет банка с керосином. Дайте законный керосин.

Все засмеялись. А Фрунзе тихо — сидевшему рядом Дежнову:

— Сейчас и продумать бы нашему Внешторгу, и решить керосиновый вопрос… Стало быть, и керосин…

Ваня вспомнил, как в долгие зимние вечера в Шоле мать ходила к соседям одалживать плошку керосина.