Тургеневская барышня бальзаковского возраста

– Вы думаете, я ваших родителей в школу вызываю, чтобы вас наказали или чтобы перебросить бремя ответственности? Нет, только для того, чтобы они прониклись вашими проблемами и помогли их решить. Если бы мне было все равно, я бы вам сказала: «Разбирайтесь сами». И что бы было? Наверное, бронь места в травматологии.

– Но вам бы тоже влетело, – правильно заметил Герман.

– Ты прав. Только, поверь мне, учитель всегда сможет отговориться. Сходила бы я на пару заседаний комиссии, отделалась дежурными фразами… И все, – развела я руками.

Ян почесал затылок здоровой рукой, а Герман что-то рассматривал на парте. Я посмотрела на часы: двадцать пять минут до конца урока, десять – до приезда Гриши.

– Слушайте, Лолита Ивановна, – наконец-то решился Ян, правда, как-то неуверенно, что совсем на него не похоже, – а если бы на этом месте сидели не мы, а другие, вы бы тоже так пеклись?

Намек понят. Читать: если бы здесь сидел не я, учитывая сплетни про вас и моего отца… Ну, и так далее.

– Неважно кто, – сказала я. – Важно – почему. И решая свои проблемы кулаками, вы подставляете себя, меня и своих родителей.

– Полностью согласен, – услышала я знакомый голос возле двери.

Герман даже подскочил со стула, но сильно испуганным не выглядел.

– Папа? – спросил он.

– А я так сильно изменился за несколько часов, что ты меня не узнал?

Все-таки у них интересное общение. Хотелось улыбнуться, но сейчас надо держать лицо. Гриша в несколько шагов преодолел расстояние до сына и, взяв его за подбородок, осмотрел, после чего с ироничной усмешкой выдал:

– Ну что скажешь? Красавчик… – покачал он головой. – Ничего, заживет.

– Гри…горий Александрович, это уже не первая драка, поэтому надо вопрос как-то решать, – заметила я.

Тут в кабинет почти влетел Сергей, хлопнув дверью так, что чуть стекла в окнах не вылетели. Вот он был вне себя. Теперь настала очередь Яна – он подскочил и сделал шаг назад, сказав:

– Папа, я…

Все произошло настолько быстро, что никто из присутствующих даже сообразить не успел. Ян не успел договорить, я не успела пресечь, а Гришу с Германом это вроде как и не касалось.

Пощечина была настолько оглушительна для меня, что я даже зажмурилась на секунду. У каждого, конечно, свои методы воспитания, но это переходило все границы.

Ян держался за щеку, но смотрел на Сергея с вызовом. Как будто еще специально нарывался. В этих детско-родительских отношениях, судя по всему, не все гладко.

Я, зацепившись каблуком за стол, подбежала к Сергею со спины и схватила за локоть. Он обернулся и спросил:

– Что?

– Еще раз его тронешь, будешь отвечать по статье за жестокое обращение с детьми.

– Лола, не лезь.

Мы даже забыли, что надо бы соблюдать субординацию. Но меня ситуация возмутила до глубины души, а Сергей… Ну, это же Сергей.

– Она права, – подошел к нам Гриша.

Дети вообще на нас троих смотрели… Я бы сказала, что как бараны на новые ворота, но это непедагогично.

Когда меня за локоть взял Гриша, я резко отпустила Сергея. Не знаю, что это была за цепная реакция, но зря мы все собрались в одном помещении.

Я считала минуты до звонка – в класс бы стали входить дети, обстановка бы разрядилась. А сейчас все было… Каждый бы, кто посмотрел на нас со стороны, мне казалось, понял бы, что происходило между нами. Гриша с Сергеем сверлили друг друга взглядом, а я находилась между ними, как будто принимая исходящие от них волны и не давая им соприкоснуться.

– А что вообще происходит? – наконец-то подал голос Герман, стоявший дальше всего от нас.

Мы вчетвером: я, Гриша, Сергей и Ян – находились между первым и вторым рядами от двери, когда Герман был между вторым и третьим.

А ведь он прав… Происходит реальный отстой, но вслух учителю русского языка и литературы, конечно, такое не произносить.

– Смотри, пап, – усмехнулся Ян, – она тебя бросит за рукоприкладство.

Я видела, как на лице Сергея заходили желваки, как сжались его кулаки. Но на Яна я не злилась – он ребенок, который защищался как мог. Кто-то защищается слезами, а кто-то агрессией. Ян решил, что лучшая защита – это нападение. Я его не винила, но посчитала нужным объясниться.

Обойдя Сергея, я встала перед Яном и кивнула на соседнюю парту:

– Присядь.

– Ой, давайте без бесед, я уже наслушался, когда батя жениться решил второй раз.

– И что тебе рассказали? – я первая присела и жестом руки показала Сергею, что надо уйти. – Что так бывает? Что она тебе будет хорошей матерью? А ты не смог смириться, твоя своенравность не позволила, так?

Ян уже тоже сидел за соседней партой, а Сергей отошел к двери, делая вид, что рассматривает школьный стенд. Гриша с Германом были вообще за моей спиной, так что видеть я их не могла.

– Он впервые меня ударил, – почти шепотом сказал Ян. – И это… это унизительно.

– Послушай, мы с твоим отцом знакомы давно, мы выросли в одном городе, но я…

– Что?

– Я люблю другого человека.

Ян почесал бровь, покосился на Сергея, а потом совсем по-взрослому заметил:

А вы со мной разговариваете как со взрослым, когда все еще считают меня ребенком.