Сиротское достояние поступает в полное распоряжение опекуна, а вернее и опекуна, и народного судьи. Если на долю сирот остались наличные деньги, то опекун дает их под проценты, причем от его усмотрения зависит, кому и под какой процент дать известную сумму. По счастливой случайности деньги обыкновенно даются ими через подставное лицо народному судье или же родственникам опекуна. Так же бывает и с эксплуатацией недвижимостей. Конечно, при таком положении дела контроль народного судьи над опекуном едва ли будет строгий. Контроль же над действиями народного судьи, как по опекунским, так и по всем делам, находится в руках съезда народных судей, состоящий из них же самих. Будет ли строгим контролером каждый из состава съезда, памятуя, что завтра он займет место дающего объяснения, а последний займет место контролера. Поводом к разного рода жалобам на решение народного суда по спорам и искам о недвижимых имуществах весьма часто служит то обстоятельство, что у спорящих сторон появляется целая серия разного рода документов, свидетельствующих о принадлежности спорного участка земли как истцу, так и ответчику; это происходит оттого, что народные судьи, совершая акты отчуждения недвижимых имуществ, не отбирают от продавцов их прежних документов на право владения проданным имуществом и тем самым не без личной для себя пользы плодят спорные дела, а во-вторых, оставление у прежних владельцев их документов ведет к тому, что при обращении взыскания по судебному решению на недвижимое имущество, к последнему является со своим документом прежний его владелец и таким образом освобождает его от описи и продажи. Народные судьи при совершении актов об отчуждении недвижимых имуществ не исполняют утвержденной Журналом Совета Туркестанского Генерал-Губернатора от 16 Января 1901 года формы, что, в свою очередь, дает повод к различному толкованию такого акта, и чтобы обойти 235 ст. Положения, запрещающую совершать акты об отчуждении недвижимых имуществ ценою свыше 300 рублей, раздробляют многоценные участки на части и на каждую из них совершают отдельный документ, действуя в этом случае опять-таки не без личной для себя пользы и в ущерб государственных интересов. В тех же видах не соблюдается утвержденная Генерал-Губернатором такса за совершение всякого рода актов и договоров (ст. 226).
Видя явный обход закона, русская власть в то же время лишена возможности преследовать виновных на том простом основании, что право собственника в отношении раздробительной продажи недвижимости не ограничено. Путем споров и исков недвижимые имущества переходят от одного владельца к другому на всякую сумму. Хотя указом Правительствующего Сената по 1-му Департаменту от 30 Ноября 1902 года за № 11597 разъяснено, что такого рода определения народного суда не могут служить актом укрепления и на отчужденное имущество, стоимостью свыше 300 р., должна быть совершена данная, но мера эта оказывается малодействительной, ибо Администрация не в силах следить за исполнением ее, так как истец или взыскатель, во избежание платежа крепостных пошлин, может всегда войти в новую сделку с должником и отказаться от постановленного в пользу его решения.
По поводу нарушения народными судьями 235, 236, 262 и 266 ст.ст. Положения был возбужден вопрос о порядке начатия дел о признании недействительными актов, совершенных с указанными выше нарушениями закона, и Прокурор Ташкентской Судебной Палаты в отзыве на имя Туркестанского Генерал-Губернатора от 6 Июня 1907 года за № 440, разъяснил, что в силу 229, 1 и 2 п.п. 227 и 241 ст.ст. Положения для отмены неправильно засвидетельствованных народными судьями актов надлежит (при нарушении этим чьих-либо частных прав – заинтересованному лицу, а при нарушении публичного права – представителю Администрации) обжаловать действия судьи в Областное Правление, от которого и будет зависеть отменить определение судьи и признать засвидетельствованный им акт ничтожным, независимо от привлечения в подлежащих случаях постановившего неправильное определение судьи к дисциплинарной или уголовной ответственности.