Туркестан в имперской политике России: Монография в документах

Недостатки народного суда, вызывающие столь единодушные и постоянные осуждения этого института, заключаются прежде всего в слишком широкой компетенции его, охватывающей почти всю правовую жизнь туземца; не говоря о волостных судах Империи, ни крестьянские суды в Прибалтийском крае, ни тминные суды в Привислянском крае, ни городские судьи и земские начальники, ни мировые судьи не уполномочены на решение даже части дел, ведаемых ныне народным судом в Туркестане. Суду этому подсудны уголовные дела, влекущие даже уголовные наказания, и все гражданские тяжбы между туземцами одного и того же образа жизни независимо от цены иска, если только иск не основан на актах, совершенных русскими властями, и предмета иска. Устанавливая за народным судом право налагать на виновных наказание до V/₂ лет содержания под стражей, Положение 1886 года предоставляет бесконтрольному усмотрению народного суда признавать преступными деяния, не воспрещенные общими законами Империи притом облагать их, по усмотрению народного суда, даже высшим размером наказания. Благодаря отсутствию границ между дозволенным и воспрещенным под страхом наказания народные суды постоянно отожествляют греховность и безнравственность с преступностью и облагают взысканием даже поступки, заслуживающие поощрения и желательные для Государства, но осуждаемые шариатом[265]. В гражданских делах вопросы о правах и обязанностях разрешаются народным судом также без всякой связи и влияния общеимперских гражданских законов, в результате чего в правовую жизнь туземца внедряются своеобразные, косные, неверные и не отвечающие общепризнанным понятия о правах и обязанностях к Государству и обществу. При этом на туземца возлагается еще кроме усвоения правовых воззрений, прививаемых или поддерживаемых в жизни народными судами, знание и общеимперского законодательства в тех случаях, когда ему приходится отвечать пред русским судом по делам, изъятым из ведения народного суда; такая двойственная правовая жизнь туземца, регулируемая принципами, не имеющими ничего общего между собою, может, конечно, породить только смуту в его понятиях и отношениях к русскому суду[266].