Туркестан в имперской политике России: Монография в документах

О духовных магометанских собраниях Оренбургском, Таврическом, Закавказском на области, входящие в состав Туркестанского Генерал-Губернаторства, усилить законодательными мерами (какими?) необходимое энергическое и деятельное наблюдение над духовным и религиозным бытом туземного населения, возложив на всех чинов русской Администрации местной, по всем ступеням службы, обязанность неусыпно следить за религиозною стороною жизни туземцев, для предотвращения всего, что может почитаться вредным и противным интересу государственному в брожении, переживаемом мусульманством». Для этой цели предлагается учреждение должностей особых специалистов, знатоков мусульманства, при Военных Губернаторах, на правах чиновников Особых Поручений, с возложением на них и заведования вакуфами, и таких же должностей в уездах.

Проекта инструкции этим чинам к Рапорту не приложено, а потому и не представляется пока возможным судить, в чем должен заключаться с их стороны и каким путем осуществляться «систематический надзор за мусульманским духовенством, ишанами и религиозными брожениями в крае» и в чем выразилось бы их заведование делами вакуфными, управление которыми Ферганское Областное Правление находит делом непосильным даже и целому русскому учреждению, «содержание которого поглотило бы все вакуфные доходы». Принимая, однако, во внимание, что в Сыр-Дарьинской области преобладает население кочевое, среди которого мусульманство все еще распространено больше по имени, и которое, вероятно, возможно еще путем соответствующих мер удержать от дальнейшего ассимилирования с сартами, представляется вероятным, что в большей части Сыр-Дарьинской области равно как в Семиреченской и Закаспийской, действительно возможно ограничиться только деятельным надзором за нераспространением мечетей, мусульманских школ и прочих атрибутов мусульманства. Уследить за этим, может быть, и могли бы надлежащим образом поставленные особые чины при Областном и уездном Управлениях, т.е. именно те «Инспекции», которые предлагаются Самаркандским проектом как необходимый корректив введения особого мусульманского духовного управления, но для оседлого, искони мусульманского населения как Сыр-Дарьинской, так равно Самаркандской и Ферганской областей подобные инспекции, без посредства Духовного Правления, оказались бы, наверное, бессильны удовлетворить тем целям, ради которых намечено Главным Начальником края устройство Мусульманского Духовного Управления.

Столь авторитетный, в глазах Администрации Сыр-Дарьинской области, покойный Ильминский совершенно, по-видимому, не считался с суфизмом, насколько известно и не существующим в Оренбургском крае, а между тем отсутствие его среди 5 миллионов мусульман Европейской России едва ли не следует приписать именно признанию Имперарицей Екатериной II мусульманства канонического. При тогдашнем составе русской Администрации мудрая Государыня не могла и думать о создании деятельного надзора за мусульманством в лице «Инспекции», которая бы, как марионетками, управляла Духовным Правлением, и для Нее оставалась единственная возможность – поставить его независимо, с муфтием во главе, но Она не виновата, что этот неизбежный по тогдашнему времени недостаток до сих пор не исправлен.

Признавая официально наименее вредную часть мусульманства, не найдем ли мы в ней самого надежного союзника для борьбы с другой, наиболее опасной его отраслью, далеко не всеми мусульманами признаваемой. Не есть ли принцип «…»[665] именно то средство, которое, скорее всего, может повести к распадению мусульманства на 199 000 расколов? История показывает нам много примеров удачного применения этого принципа; недаром анархисты, такие ярые противники парламентаризма и оппортунизма, а правительство наше после почти 200-летней бесплодной борьбы с расколом недаром, хотя и слишком поздно, но признало официально менее вредные секты его. Чечевичная похлебка всегда была могущественным средством, а Духовное Управление, по внешности самостоятельное, но, в сущности, подчиненное неослабному контролю, именно и было бы этой чечевичной похлебкой для мусульман, а особенно для сартов, среди которых мало найдется таких, которые за медаль не продали бы самого Пророка – если только можно совершить эту продажу, оставаясь по внешности верным мусульманином.