Туркменская трагедия

Здравого рассудка кажется лишены его так называемые нововведения: вчерашних чекистов или высоких правительственных чиновников, не стоявших ни одного часа в армейском строю, назначает министром обороны или начальником генерального штаба, а боевых генералов, за спинами которых Академия генерального штаба и война в Афганистане, отправляет послом, на худой конец, военкомом. Долгие годы в качестве министра торговли президент держал своего соплеменника Х. А. Агаханова, которого не случайно народ прозвал Халназар-баем, но когда о нем все настойчивее пошли нелестные слухи, то его спешно отправили за границу послом, назначив на “доходное место” родного племянника бывшего министра.

Замечено, что Ниязов наиболее перспективных работников, в коих ему стоит заподозрить конкурентов, соперников, старается под всяческими предлогами, вплоть до компрометации и шантажа, устранить с политической арены, а иных, тоже способных, но осуждающих его диктаторскую политику, норовит упрятать за решетку. Своим жертвам окружение Ниязова выискивает и предъявляет уголовное преступление, конечно, надуманное, дабы иметь основание фарисействовать, будто в Туркменистане нет политических заключенных. А бороться с “уголовниками”, мол, внутреннее дело каждого государства.

Показательна история с кандидатом экономических наук Байрамнуром Союновым, с которым у президента были давние счеты. Союнов — интеллектуал, способный организатор, инициативен, и Ниязов пытался его приручить, ибо знал, что тот по образованию и профессионализму стоял на голову выше своих коллег. Союнов — потомственный интеллигент, в годы, когда Ниязов занимал в республике высшие посты, работал секретарем горкома, заведующим отделом ЦК, его знали как перспективного работника, журналиста и политолога. Уже тогда в партийном аппарате иные консервативные чиновники за глаза называли его “диссидентом”, “либералом”, но расправиться с ним не решались: сказывались веяния демократизации.

Занимая пост руководителя ведущего отдела ЦК КПТ, он без оглядки шел наперекор консервативному секретариату во главе с Ниязовым, противившемуся всяким новшествам. Союнов выступал за демократизацию партийного строительства, общественной жизни, печати, ратовал за многопартийную систему, за признание туркменского языка государственным.

Первый секретарь ЦК Ниязов, все еще находившийся в плену рутинных указаний и инструкций Старой площади, такую дерзость Союнову не простил и в 1990 году “диссидента”, в наказание, во вновь избранный состав ЦК Компартии Туркменистана не рекомендовал. Не высовывайся! Однако Союнова, чей авторитет был велик, вопреки воле высокого начальства, на альтернативной основе все же избрали народным депутатом. Ниязов, ставший к тому времени председателем Верховного Совета республики, подобного оборота в судьбе Союнова не ожидал, и, верный своей политике кнута и пряника, рекомендовал визави заведующим отделом Верховного Совета, а затем и министром. Ниязов изменил бы себе, забудь о самостоятельности Союнова: он ждал своего часа, который, по его расчетам, пока еще не пробил. Возможно, где-то в душе надеялся, что Союнов оценит “добро”, станет сговорчивее, покладистее, но тот и не думал под кого-либо подлаживаться.

Вскоре с избранием президента освободилось кресло председателя Верховного Совета республики. Ниязов, разумеется, намеревался посадить туда послушного его воле человека. Пока всеми республиками верховодила Москва, страна, охваченная эйфорией перестройки, жила идеями демократии, робкими нововведениями. На освободившийся пост председателя Верховного Совета депутаты единодушно рекомендовали кандидатуру Б. Союнова. Но не тут-то было. Предложение народных избранников вызвало у Ниязова отрицательную реакцию: “Он не нужен мне. Не хочу иметь дело с воспитанником Москвы, учившемся там демократии. На посту председателя я хочу видеть такого безотказного во всем человека, как Мурадов”.

К открытому выпаду президента Союнов внешне отнесся спокойно: “Пусть мою судьбу решают сами депутаты”. Этого заявления было достаточно, чтобы Ниязов прибег к лисьим уверткам: “Союнов отказывается от предложенного ему поста”, — обрадовано возвестил он и, воспользовавшись положением председательствующего, стал выкручивать депутатам руки, и они потрафили краснобайствующему президенту и впрямь проголосовав за Сахата Непесовича Мурадова, человека равнодушного и возраста пенсионного.