Турнир

Путь предстоял неблизкий, и я прикрыл глаза. Покачивание салона, гул мотора усыпили меня, несмотря на гомон, который постепенно подняли борцы, обсуждая всё на свете, от прощальных слов директора и своего мнения о школе Цюань, до треволнений по поводу турнира. Я провалился в сон.

Это видение посещало меня уже раз сто. Оно являлось практически каждую ночь, и я не мог назвать его кошмаром. Скорее – напоминание о том, что здесь я – по собственному выбору.

Подвал торгового центра, открытая дверь, светящийся круг на полу, голос, монотонно читающий заклинание.

«Закрой рот, или выстрелю, – говорю я, целясь в спину стоящему в комнате человеку. – Брось книгу!»

Он медленно поворачивается ко мне. Больше его лицо не исчезает в слепящем свете. Память вернулась ко мне, я вижу лицо человека, который изуродовал мою жизнь, и палец дрожит на спусковом крючке.

Кузнецов.

Распространённая фамилия, неброская. Сколько я Кузнецовых знал... В одном только моём классе аж две Кузнецовых учились, причём, родственницами не были. Фамилия как фамилия. Только с некоторых пор меня от неё начало передёргивать.

Он был моим непосредственным начальником. Другом. Наставником. Человеком, которому я без колебаний мог доверить жизнь – свою, своих близких. И когда он попросил меня прийти на встречу в нерабочее время, я пошёл без колебаний, никому не сказав, куда и к кому. Он знал, что так будет.

А я знал, что Кузнецов собрался-таки на покой и ищет преемника. Я не был карьеристом, меня полностью устраивала работа «в поле», там я ощущал себя нужным. Но я, как и Кузнецов, знал, что мой опыт и мои способности позволят мне принести в десять раз больше пользы на руководящем посту. К этому разговору я готовился.

Никак не к тому, что мне раскроют глаза на гигантскую сеть по производству и сбыту новых, революционных наркотиков. И во главе этой сети окажется он. Кузнецов. Друг, начальник, наставник. И он действительно хотел посадить меня на своё место, только с рядом существенных оговорок. Условий, которые я поначалу принял за шутку, а когда до меня дошло, что всё серьёзно, было уже поздно встать и уйти.

Меня связали. Меня били. Морили голодом, не давали пить. Кузнецов снова и снова бубнил одни и те же доводы, я снова и снова плевал ему в лицо. Передо мной был не просто преступник, не просто злодей, занявшийся самым мерзким злодейством из всех, что только можно представить. Передо мной был предатель.