Турнир Трех Неудачников (СИ)

Мадам Руссо оказалась привлекательной женщиной пышных форм, обтянутых розовым твидовым костюмом. Цокая по мраморному полу каблуками, она, ко всеобщему удивлению, вела за собой мальчика лет четырех — который вовсю вертел головой и осматривал зал.

— Она с ребенком приехала? — изумилась Доминик. — Ничего себе.

Мадам Максим наклонилась к гостье и поцеловала ее в обе щеки, затем что-то промурлыкала малышу, который, впрочем, испугался высокой дамы и едва не заплакал. Подлетевший мигом десяток гувернеров пришелся весьма кстати — ребенка увели.

— А так же нашего дорогого гостя, прославленного волшебника, участника Турнира девяносто четвертого года…

— О Боже, — едва не свалился со стула Альбус, представив, что если вторым судьей будет его отец, то впору паковать вещи и бежать из страны. — Только не ты, только не ты…

— … легендарного спортсмена и тренера — Виктора Крама!

— О Боже, — простонал в ужасе Скорпиус, закрыв лицо руками. — Только не ты, только не ты…

Но его никто не услышал, потому как болгары тут же вскочили на ноги и разразились громовыми аплодисментами. Виктор Крам — высокий, широкоплечий, одетый в меха, вскинул вверх кулак, приветствуя не так директоров, как диаспору дурмстрангцев, и направился к преподавательскому столу, где для судей уже были готовы кресла.

Когда после недолгой речи мадам Максим ужин наконец-то начался и на столах появились блюда, мало кто накинулся на еду. Даже несмотря на то, что паштет выглядел аппетитно, а на запеченном в меду петухе так и блестела румяная корочка. Многие сидели как на иголках, ожидая, когда же объявят имена чемпионов, некоторые не сводили с Виктора Крама восторженных взглядов.

Скорпиус, так и оставив свою тарелку пустой, снова налил себе вина.

— Я не накидываюсь, у меня стресс, — перебил он начавшего было возмущаться Ала.

— В честь чего это?

— Сейчас чемпионов назовут, а если меня? А если тебя?

— Меня — нет.

Скорпиус моргнул.

— Я не бросал свое имя в Кубок, — шепнул Ал.

— А так можно было? — опешил Скорпиус.

Альбус отрезал кусочек мяса и пожал плечами. Скорпиус поднес бокал к губами, но не успел даже губы смочить — бокал тут же лопнул у него в руке.

— МакГонагалл решила покончить с твоим пьянством? Наконец-то.

— Да, МакГонагалл, — прошипел Скорпиус, вытирая руку салфеткой и не сводя взгляда с преподавательского стола.

Виктор Крам смотрел прямо на него, казалось, выцепив взором среди сотни студентов.

— Ну ладно.

— Да поешь уже что-нибудь, — толкнула Скорпиуса под ребра Доминик, но тот даже не шелохнулся, продолжая сверлить взглядом стол преподавателей. — Что там?

Скорпиус, не сводя прищуренного взгляда с поблескивавшей золотой ложки в руках Крама, которую с трудом углядел издали, вдруг широко распахнул глаза. Ложка сию же секунду обратилась золотой канарейкой, возмущенно клюнувшей сжавшего ее Крама в руку. Золотые приборы в мгновение ока взмывали вверх стаей канареек, переполошив преподавателей за столом, чем Скорпиус не преминул воспользоваться и быстро наполнил бокал до краев вином.

— Прошу без паники, должно быть, в замок проник полтергейст! — объявил заместитель мадам Максим, подняв вверх волшебную палочку.

— Да, проник, вот он, вино хлещет, — прошептал Альбус. — Скорпиус…

Скорпиус быстро осушил бокал и налил еще.

— Что?

— Сорвать Турнир, чтоб напиться, вот что!

— Это не я. Меня отучили превращать блестящие вещи в канареек.

И, задрав голову, снова сделал огромный глоток вина.

— Невозможный человек, — покачал головой Альбус, наблюдая за тем, как преподаватели пытаются как ни в чем не бывало вести беседу за столом, а канарейки разлетаются по залу.

— О. — Глаза Скорпиуса так и загорелись, когда он, сделав последний глоток вина, увидел, как сверкает исполинская люстра.

— Не смей, — прошептал Ал. — Это то, о чем говорила МакГонагалл. Турнир еще не начался, а ты уже его срываешь.

— Ничего я не срываю. — Третий же бокал снова взорвался у Малфоя в руке — канарейки смогли отвлечь взор Виктора Крама лишь на пару минут.

Когда ужин, приправленный нашествием канареек, был окончен, директора школ-участниц вышли к Кубку Огня.

— Пришло время, которого все ждали! — громко произнесла мадам Максим. — Уважая равноправное участие школ в Турнире Трех Волшебников, в церемонии отбора будут задействован директор каждой из делегаций.

— Это каким же образом? — поинтересовался кто-то за столом шепотом.

Но когда, под всеобщее замирание дыхания, из Кубка выпорхнул сноп кроваво-красных искр и высоко вверх взметнулся обгорелый пергамент, директор Дурмстранга подхватил его у себя над головой.

— Чемпион Дурмстранга, — пророкотал он так, что задрожали окна. — Борислав Зарев!

Дурмстрангцы снова взорвались аплодисментами, и крепкий светловолосый студент, встал из-за стола. Директор Харфанг, бросив клочок пергамента обратно в Кубок, где тот вспыхнул и сгорел, крепко пожал руку студенту.

— Пожалуйста, поприветствуем первого чемпиона! — воскликнула мадам Максим. — Прошу вас, мсье Зарев, пройдите в южную башню! Вам укажут дорогу!