Турнир Трех Неудачников (СИ)

Гувернеры и гувернантки неустанно метались туда-сюда, призывая учеников к порядку, а заместитель мадам Максим уже построил тех, кому было суждено открывать Святочный бал, но все равно искренне недоумевал.

— Чемпионов три, пары две… ах, вот оно как.

Взглядом полным возмущения и презрения смотря на свою вновь уже соперницу, Доминик не слушала и не слышала ничего: ни речей помощника директрисы, ни комплиментов, ни звуков музыки. В своем платье из синего бархата, без задоринки сидевшем на точеной фигуре, с мерцающим в собранных рыжих волосах серебряным обручем и такой же тонкой цепочкой на шее, Доминик выглядела не мило, скорее благородно, но свирепо.

— Если я решил открывать бал, я открою бал, — шепнул ей на ухо Скорпиус. — Шах и мат.

Сжав руку Стефана Карреля покрепче, Доминик отвернулась. Скорпиус усмехнулся.

— Мне плевать, как ты выглядишь и что ты задумала на конец Турнира, — прошептал он серьезно Раде, когда двери в трапезную открыли перед чемпионами. — Но мы должны станцевать лучше, чем эти двое.

***

Несмотря на все старания болгарской чемпионки улизнуть подальше после бесконечного вальса, у чемпионов был отдельный стол. Обстановка за которым царила накаленная — это заметили даже ученики, ужинавшие неподалеку.

Стефан Каррель не сводил взгляда со Скорпиуса, Скорпиус не мог оторваться от Доминик, Доминик ненавидяще смотрела на Раду Илич, Рада Илич искала глазами в толпе Альбуса, Альбус искал глазами канапе с сыром на столе.

— Хрущи ебаные, вы не в тот цветник залетели, — шипела Доминик, сжимая бокал. — Ой не в тот…

— Кто же виноват, что садовница щелкает клювом? — ухмыльнулся Скорпиус.

— Молчи, пока я тебе ландыш не сломала.

— Pardon? — переспросил Стефан, не поняв ни слова.

— Только про ландыш сломанный услышал, так сразу «пардон»… Рада, а что ты молчишь?

Если бы несносная Доминик в этот самый момент укусила бы гремучую змею, та умерла бы от яда бушующей когтевранки моментально.

Яда было достаточно на всех в этом зале.

— Да не нужен мне твой этот убогий, — в третий раз бросила Рада Илич. — Пусть отсядет.

— Pardon…

— Тихо, — бросила Доминик. — То есть, ты с ним пошла просто потому что мне назло? Сука, я же с тобой платье выбирала…

— Срань Господня, за меня борются трое чемпионов, — восхитился Скорпиус. — Минуточку, да я же элита…

— … я должна была идти с другим убогим, ты же знаешь, а этот…

— Je vous…

Шикнув на Стефана снова, Доминик снова перегнулась через стол, чтоб посмотреть на Раду.

— А почему не пошла?

— Ой все короче, дамы, вы нудные, — протянул Скорпиус, встав из-за стола.

Стефан Каррель намылился было за ним и привстал, но Доминик уперла руку ему в плечо и усадила на место. И тут же скрыла свирепый оскал обворожительной улыбкой.

— Ох, эти девки доведут меня до нервного срыва, — опрокинув бокал шампанского, произнес Скорпиус. — Ал, как ты здесь? Ты что, пожрать сюда пришел?

Альбус отмахнулся и взял еще одно канапе.

— А где твоя партнерша? — возмутился Скорпиус.

— Танцует с другим.

— О, ты, должно быть, расстроен…

— Держусь из последних сил, — отозвался Альбус. — Подай оливки.

Скорпиус уселся за столик рядом и приспустил галстук.

— Ты ужасно поступил с Радой.

Ал скосил на него взгляд, но Скорпиус, заглянув в чей-то оставленный на столе бокал, цокнул языком.

— Я ей противен, она этого не скрывает и пялится только на тебя весь вечер. А ты хоть бы объяснился.

— Возможно, я ошибся.

— Любую ошибку можно простить, — изрек Скорпиус. — Кроме трусости.

— Ты учить меня жизни пришел? — фыркнул Альбус. — Или тебя из-за стола девки выгнали?

— Да уж нет, на трезвую голову мне нравоучения не идут. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, — снова глянув в пустой бокал, протянул Скорпиус. — Метнись за винишком.

Ал презрительно вскинул бровь.

— Чего? Чтоб я как дворецкий кому-то за винишком бегал? Ты не попутал, Малфой?

— Белое сухое. — И, увидев, как Ал скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу, закатил глаза. — Ладно, сиди уже, доходяга, сам принесу.

Что в понимании Скорпиуса было «сходить за винишком» в рамки Ала не укладывалось — друг вернулся с двумя графинами и ведерком со льдом, где охлаждалось шампанское.

— О нет! — воскликнул Ал, когда Скорпиус протянул ему бокал.

— Испугался, Поттер?

— Еще чего.

Неумело повертев в руках бокал, Альбус почувствовал укол совести. Скорпиус уколов не чувствовал.

— За Раду Илич, — произнес он, подняв бокал. — Чтоб это была первая и последняя девушка, которую ты разочаровал.

— За Доминик Марион Уизли, — добавил Альбус. — Чтоб это была первая и последняя девушка, с которой ты упражнялся в никому не нужных интригах.

Скорпиус хмыкнул и перевел взгляд в сторону стола чемпионов, за которым одиноко пристукивал в такт полонезу Стефан Каррель. Встретив взгляд Доминик, стоявшей с подругами неподалеку, Скорпиус поднес бокал к губам.

— Она будет первой и последней во всем, Ал. Она такую сцену устроила… интриганка херова, и я смотрю на нее, до сих пор, и думаю, что хочу сделать: то ли въебать ей с ноги, то ли вести в ближайшую часовню и просить святого отца нас поженить.