Турция между Россией и Западом. Мировая политика как она есть – без толерантности и цензуры

Евгений Сатановский: Нет, ну меня тоже, например, раздражает это всё. Я бы с огромным удовольствием никому никаких отсрочек не давал, равно как и скидок, на бюджетные российские деньги не строил вообще и, строго говоря, отреагировал бы на деятельность Организации тюркских государств на постсоветском пространстве в высшей мере нелицеприятно.

Ну и что?

Значит ли это, что то, что Путин делает на территории Турции, он делает без прицела на будущее Турции? Но, в конце концов, а если бы победил Кемаль Кылычдароглу, атомную станцию мы что, сворачиваем, забираем в Россию, что ли, вместе c топливом? В чемоданчик загружаем? Мы отказываемся и перестаём поставлять в Турцию газ, или Турция при Кемале Кылычдароглу перестаёт принимать российский газ, российскую нефть и прочее сырьё?

Как с нами турецкая оппозиция собиралась общаться? По принципу «Между нами все порвато и тропинка затоптата»? Ну а смысл тогда в чём? Выстрелить себе в ногу? Вообще, это огромная часть турецкой прибыли, ежегодной, от взаимодействия с Россией. Это есть факт. Ты хочешь «сесть на Турцию». Но тогда это будет прибыль страны, которой ты руководишь. Ну выигрывай.

Иван Стародубцев: Здесь не надо путать какие-то авансы, которые делает Россия или Путин Эрдогану, и вмешательство в выборный процесс. Я повторю свою мысль: да, это может раздражать турецкую оппозицию, но предъявить здесь нечего.

А конвертировать своё раздражение упомянутыми фактами из жизни нормальных торгово-экономических и политических отношений между нашими руководствами в какие-то обвинения о вмешательстве – довольно странно.

Никто не мешал Кемалю Кылычдароглу наводить мосты с Москвой. Кемаль Кылычдароглу очень даже выездной. В Вашингтоне был, в Берлине был, в Лондоне был. Везде побывал, со всеми навёл мосты. В Москву заехал? Нет. Приглашали? Да. Пытались установить с ним контакт? Ну так, просто пообщаться? Попытались, не получилось. Тогда какие претензии, собственно, к России?

Но опять же не надо путать какие-то жесты в адрес Эрдогана, который является для России пусть и сложным, но в общем-то достаточно знакомым партнёром, с вмешательством в турецкие выборы. Да после того что Кемаль Кылычдароглу наговорил в адрес России и про Россию, для нас он стал, ну очень, мягко говоря, «тёмной лошадкой» в майских выборах в Турции. Любой старт с ним, когда и если бы Кемаль-бей пришёл к власти в Турции, у нас мог быть только со знаком «минус». Это не отношения с нуля и тем более с позитива.

Евгений Сатановский: Он вообще не думал ни о каких отношениях с Россией. Ему это неинтересно в принципе. Он ориентировался на Штаты и Европу. Его задачей было вписаться в европейскую и американскую политику, в том числе относительно России. Европейская и американская политика сегодня, завтра и послезавтра – «Путин во всём виноват. Русские вмешиваются во всё что угодно. Русские хакеры, русская мафия, Петров и Баширов».

Мне кажется, он просто вписывался в это. Может, я ошибаюсь, но, по-моему, там ничего другого вообще в голове не было.

Иван Стародубцев: Когда я говорил с турецкими оппозиционерами на тему позиции Кемаля Кылычдароглу, мне сказали: «Ну Иван-бей, ну не переживайте вы так… Это нормальная предвыборная риторика. Когда Кемаль-бей придёт к власти, всё у нас будет хорошо и по-прежнему. „Аккую“ будет строиться, газ будет поставляться, туристический поток будет продолжаться. Никаких проблем не будет. Не берите близко к сердцу». Представляете?

Евгений Сатановский: Да-да. Как с французами и немцами. Соглашения не работают, и «Минск-2» не работает, и Нормандский формат не работает. Нам все говорят: «Да не берите близко к сердцу. На самом-то деле, вы же понимаете, что и Оланд, и Макрон, и Меркель, они прямо всеми руками „за“! Это позитивный нейтралитет». И мы видим, какой это позитивный нейтралитет сегодня. Поэтому есть некоторый опыт. Кабы его не было, можно было бы пропустить мимо ушей. А вот когда он есть, что-то мимо ушей пропускать не хочется. Особенно на тему того: «Да мы сейчас присоединимся к санкциям». Опаньки… Это значит, что у нас на южном-то фланге оказывается не просто страна НАТО с позитивным нейтралитетом, а де-факто и Венгрия, и Турция таковы, а реальный враг – и это совершенно другой расклад.

Там получается с Эрдоганом тяжело, с Эрдоганом сложно, с Эрдоганом мы прямо иногда лоб в лоб сталкиваемся. Но лучше пусть будет Эрдоган. Какой есть…

Иван Стародубцев: Именно так. Понятно, что выборы только и можно выиграть, демонстрируя по всем фронтам такой, знаете, задор, давя власть своей критикой, обещая построение нового светлого будущего, и так далее, и так далее.