Турция старая и новая

А в каком положении находится турчанка, которая живет не в большом городе, а в провинции или в деревне? Обычный турист, который мало что слышал о реформах Кемаля, знает только одно: повсюду, кроме больших городов, да и то центральной их части, женщины ходят с закрытыми лицами и отворачиваются, если их хотят сфотографировать, потому что, по их представлению, в это время у них хотят отнять душу… Но в деревне не часто увидишь крестьянку с закрытым лицом: работать в поле от зари до зари, не разгибаясь, с закрытым лицом неудобно. В Турции в поле работают женщины, а мужчины сидят целыми днями в кофейне, которая есть почти в каждой деревне. Так обстоит дело сегодня, но так было и тогда, когда женщина официально и юридически признавалась существом низшим. Только в одном она была равноправна с мужчиной и даже находилась в «привилегированном» положении — это когда надо было работать.

И здесь снова дает о себе знать другой парадокс, касающийся деревенской женщины. Уважающий себя мусульманин желает иметь как можно больше сыновей. Рождение дочери для отца не только неприятно, но и позорно. Обычно, на вопрос «кто родился», если это девочка, отвечают: «Никто не родился», потому что девочка — это не человек. Если же отца спросить о количестве детей, то он перечислит только мальчиков. А если жена рожает только дочерей, то последняя по счету дочь получает имя «Етер» («довольно», «хватит») или «Дёнюш» («перемена»). Эти имена довольно распространены в деревне. Но вот тут-то честь мусульманина и вступает в конфликт с экономической выгодой. Под ходя по-хозяйски к делу, отцу выгодно иметь только дочерей. Когда он выдает дочь замуж, то получает от будущего зятя солидный «башлык», сумма которого зависит от имущественного положения, а также красоты и полноты девушки — от десятков до нескольких тысяч лир. Дело в том, что турки испокон веков предпочитают полных женщин. Когда-то существовал обычай, по которому за будущею жену платили «с килограмма»: чем больше она весила, тем дороже стоила. Впрочем, этот обычай Не канул в Лету. В бытность свою в Турции я прочитала в газете о сделке между богатым торговцем и бедным крестьянином; предметом сделки была… дочь крестьянина, по словам газеты, хорошенькая, рослая и довольно полная, несмотря на свои пятнадцать лет. Стороны договорились быстро: поставили ее на весы, торговец заплатил отцу по 500 лир за килограмм и забрал свой «товар». Не исключено, что такой обычай — может, не в столь откровенной форме — практикуется повсюду… Ради справедливости надо сказать, что дочь получает от отца приданое, но обычно стоимость его значительно ниже получаемого отцом «башлыка».

Турецкая крестьянка

И пока я была в Турции мало что изменилось в этом смысле. Газета «Терджюман», например, писала о сорокатрехлетнем ага из деревни в окрестностях Кайсери, который купил у своего приятеля его четырнадцатилетнюю дочь по тысяче лир за килограмм и заплатил 57 тысяч лир, — еще один пример, показывающий, как растут цены в Турции! Тогда же «Джумхурнет» поместила статью профессора права X. В. Велиде-оглу о несоответствии между юридическими правами женщины и ее действительным положением и приводил в качестве примера продажу дочери одного крестьянина… за 10 килограммов пшеницы.

Плата за жену обосновывается экономически. «Башлык» — это как бы единовременное возмещение за долгие годы будущей бесплатной изнурительной работы в доме мужа и одновременно компенсация отцу, который, продавая дочь, лишается в своем хозяйстве рабочей силы. Такими же экономическими соображениями следует объяснять и тот факт, что многоженство вовсе не исчезло ни в деревне, ни в провинции. Кто может себе позволить неоднократно заплатить «башлык», тот может иметь много жен. В конечном счете многоженство — не только оплачивается, но и всячески поощряется первой, старшей женой, потому что новая жена — это бесплатная рабочая сила в доме. Сломать силу традиции не так-то просто, и властям ничего не остается, как смотреть на это сквозь пальцы. Время от времени в печать просачиваются сведения о неофициальных гаремах. Например, стамбульская газета на французском языке «Журналь д’Орьян» писала, что восьмидесятитрехлетний ага в одной из деревень на востоке был счастливым обладателем 24 жен, 13 дочерей, 11 сыновей и 43 внуков. Его самой молодой жене 16 лет и она тоже одарила его ребенком. На вопрос корреспондента об отношениях в такой большой семье, она очень хвалила всех остальных жен, а старшую называла «матерью жен». Этот ага — человек в округе весьма уважаемый, каждый год он посылает в армию трех своих внуков.