Турция старая и новая

Появилось также много воспоминаний людей, лично знавших Хикмета, которые познакомили турецкую общественность с подробностями судебной расправы над поэтом. Так, в конце 1966 года вышла брошюра поэта А. Кадыра, судимого вместе с Назымом. Она была буквально расхватана, и потребовалось второе издание. Специально Хикмету посвятил свой номер литературный еженедельник «Ени дерги». Журнал доказывал невиновность поэта и требовал пересмотреть его дело, чтобы снять с него клеймо предателя. Журнал опубликовал ряд свидетельств современников Назыма, в том числе и написанную еще в 1949 году статью старейшины турецкой журналистики, Ахмеда Эмина Ялмана, известного своими правыми взглядами. Ялман тогда вспоминал, как он навестил в Бурсской тюрьме больного, лишенного врачебной помощи Назыма и спросил его: «О вас говорят, что вы не патриот. Ваши стихи переводятся на многие языки коммунистами. Что вы на это скажете?» Назым ответил: «Не в моей власти запретить переводить мои стихи. Что же касается патриотизма, то, вероятно, есть люди, которых связывает с родиной чувство или то, что у них есть поместье или собственный дом в Турции. Моя связь с Турцией другая, более глубокая, я связан с ней родным языком. Мне кажется, трудно себе представить более глубокую связь».

Этот ответ поэта, ставший известным через столько лет, явился сильным аргументом, опровергающим ложь реакционных клеветников. Особое значение для Турции имел опубликованный в журнале «Ен» неизвестный доселе документ — письмо Назыма Хикмета Ататюрку, которое он написал в 1938 году. Это письмо, только недавно найденное в государственных архивах, не попало в свое время в руки смертельно больного Кемаля.

Вот выдержки из этого важного документа:

«Обвинив в подстрекательстве к бунту в армии, меня приговорили к пятнадцати годам строгого тюремного заключения. Теперь мне приписывают распространение бунта на турецком флоте.

Я клянусь турецкой революцией и Твоим именем, что я не виновен.

Я не подстрекал солдат к бунту.

Я не слепой. Я способен оценить все Твои гигантские усилия на пути прогресса, мое сердце полно любовью к родине.

Я не подстрекал солдат к бунту…

От Тебя и от кемализма я требую справедливости».

Сегодня, по прошествии более тридцати лет, проникновенный голос поэта все более широким эхом отдается по всей Турции. Все громче раздаются требования обнародовать дело Хикмета, заслушать оставшихся в живых свидетелей, добиться пересмотра процесса и полностью реабилитировать имя поэта. С таким требованием выступил в 1967 году от имени турецкой общественности известный турецкий журналист, депутат от Рабочей партии Турции Четин Алтай.

Дело Хикмета остается пока открытым. Однако в глазах просвещенной части турецкого общества поэт уже реабилитирован и признан величайшим поэтом современной Турции. Большой резонанс получил призыв Азиза Несина создать в Турции музей Хикмета и учредить литературную премию его имени[32].

КОЕ-ЧТО О ТЕАТРЕ

«В этом году Анатолия впервые увидела настоящий театр», — писала газета «Джумхуриет» в конце 1966 года. Речь шла о совершенно новом явлении для Турции — гастролях передвижного театра профсоюза учителей, который создал талантливый режиссер, актер и драматург Сермет Чаган[33]. (Такое совмещение в одном лице нескольких театральных профессий наблюдается в Турции довольно часто). Без государственных дотаций, имея лишь незначительные средства от взносов учителей — членов профсоюза и двухсот семидесяти отделений вилайетских организаций профсоюза учителей, Сермет Чаган решил познакомить с театром анатолийских крестьян и жителей провинциальных городков, которые до этого и слыхом не слыхали о слове «театр». Он не только организует там представления, но и читает лекции о пьесе; он преодолевает огромные трудности финансового порядка. Он ставит лишь пьесы значительные, имеющие художественные и воспитательные достоинства. Первая пьеса, с которой он объехал провинцию, была блестящая политическая сатира самого Сермета Чагана — «Фабрика ног». По форме и методу художественного воплощения (например, перебивка эпизодов пьесы хором) она напоминает пьесы Бертольда Брехта. Как писала газета «Хабер», пьеса Чагана — это «Турция, просвеченная рентгеновскими лучами». Она до мозга костей является турецкой пьесой и останется непонятной для тех, кто не знает жизненных реалий этой страны.

В основе ее лежит действительный факт: в одном из районов Восточной Анатолии богатые землевладельцы, дабы поднять цены на хлеб, травили пшеницу, чтобы ее нельзя было употреблять в еду, а можно только пустить на засев. Голодные крестьяне собирали и ели растение (оно называется «кара тохум»), после которого наступает страшная болезнь — паралич ног. Этот факт и послужил для Сермета Чагана фоном для горькой сатиры на политическую жизнь Турции во всех ее проявлениях.