Турция старая и новая

Хотелось бы упомянуть и анкарских актеров, таких, как Гёкчер, который одновременно является драматургом, режиссером и актером (он имел большой успех в роли дяди Вани в пьесе Чехова), или совсем молодой актер Генджо Эркал, который с блеском выступил в «Записках сумасшедшего» по Гоголю. В этой пьесе, или, скорее, монологе, заиграли все грани его таланта, который со временем будет еще совершеннее. За исполнение этой роли он был признан в 1967 году «актером сезона». В заглавной роли по пьесе Бертольда Брехта «Карьера Артура Уи» Генджо Эркал понравился мне меньше. Его Гитлер быт не столько страшен, сколько смешон, было в его образе что-то чаплинское, и только в конце пьесы у героя появляются черты жестокого тирана. Что ж, от молодого турецкого актера вряд ли можно было требовать, чтобы он вжился в роль Гитлера… Знаменательным было политическое значение постановки этого спектакля в Турции, в стране, где сильны пронемецкие симпатии. Действие спектакля комментировалось надписями, которые раскрывали условные образы пьесы и действительные события, о которых говорилось в спектакле (например, поджог рейхстага).

Выбор репертуара турецкими театрами, особенно молодыми дерзновенными коллективами, свидетельствует о настроениях турецкого общества и тех слоев населения, которые ходят в «свой театр». Наибольшим успехом пользуются пьесы, где затрагиваются насущные проблемы страны. Такой, например, была пьеса «Перед ледоходом», поставленная в 1965 году одним из анкар-ских театров; написанная с большим знанием сценических законов, она изобилует конфликтными ситуациями и отличается политическим накалом. События в пьесе происходят после майского переворота в затерянном горном селении на юго-востоке страны. Зимой в селение приезжает новый каймакам и весьма энергично начинает проводить реформы: запрещает женщинам носить чаршафы под страхом заключения их мужей в тюрьму, пользоваться арабским письмом; он арестовывает местных спекулянтов, требует, чтобы ага возвратили незаконно захваченные земли. Ему во всем помогает полицейский. Ага и местные богатеи безуспешно пытаются его скомпрометировать и даже подсылают к нему человека, чтобы тот его убил. Но жертвой наемника становится «сумасшедший сержант» — участник освободительной войны, прекрасно выписанный и столь же прекрасно сыгранный.

Каймакам управляет как удельный князь и собственной рукой вершит правосудие. Но вот начался ледоход и восстановилась прерванная с вилайетом связь. И тогда убирают и каймакама и действовавшего с ним полицейского, которые стали очень популярны среди жителей селения как защитники их интересов: выяснилось, что оба они — сумасшедшие, сбежавшие из сумасшедшего дома. Приезжает настоящий каймакам, которому стоит немалых усилий убедить людей, что его предшественник был… сумасшедшим. «Столько было умных, а никто ни одного добра не сделал, для этого надо сумасшедшим быть», — говорит одна из героинь, крестьянка Хатидже, которую тот спас от тюрьмы. В конце пьесы ага и богатеи потирают руки; на «доброго» каймакама надевают смирительную рубаху. «Эй, люди! Может опять дороги заметут, так я тогда вернусь», — кричит он, и эти слова зал встречает аплодисментами.

И в заключение еще об одной пьесе, которая в том же году в течение нескольких месяцев не сходила со сцены одного из авангардистских анкарских театров, — «Нарушенный порядок». Ее автор — молодой драматург Гюнер Сюмер был режиссером и исполнителем главной роли. Эта пьеса о небогатой мелкобуржуазной провинциальной семье, которая после землетрясения в городке переезжает в Стамбул. (Землетрясение в Турции явление довольно частое, и здесь, в пьесе, оно имеет символическое значение.) Члены семьи, которые не смогли приспособиться к жизни в большом городе, терпят один за другим крушение. Пьеса проникнута чувством безнадежности и тревоги. Эта пьеса не только о неудачах отдельных людей, но и об американских реактивных самолетах, которые угрожают мирной жизни Турции. К моему большому удивлению, я узнала из программы, что первым толчком, который зародил у автора сомнения в существующем порядке, была… оккупация гитлеровцами Польши. «В детстве мы слышали непонятные слова: «Немецкая армия вступила в Варшаву», «концентрационные лагери»… С тех пор все сильнее в нас росло чувство безнадежности».

Эти слова весьма знаменательны для настроений молодой прогрессивной интеллигенции Турции, страны, которая в годы первой мировой войны воевала на стороне Германии, а во второй — сохраняла благожелательный для немцев нейтралитет.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА