Тушеная свинина

Теперь, когда у нее появился план, она почувствовала себя в силах просмотреть сообщения, не прочитанные с прошлой ночи. Возможно, ее квартиру продали по приличной, справедливой цене. Возможно, нашелся кто-то, до кого еще не дошла весть о смерти Чэнь Хана в ванне, или кто-то, кого это не слишком волновало.

В основном – сообщения оказались рекламные, но одно действительно было от агента, настоятельно просившего немедленно ему позвонить. Госпожа Вань также прислала сообщение, в котором выражала беспокойство за здоровье Цзяцзя.

«Какой бы ни была болезнь, – писала госпожа Вань, – в конце концов все закончится хорошо. У вас хорошая карма».

Пролистав список дальше, Цзяцзя с удивлением заметила среди прочей ерунды имя Лео. Сообщение оказалось коротким.

«Приходи, когда сможешь, – говорилось в нем. – У меня есть для тебя новое вино».

Сначала Цзяцзя позвонила агенту.

– Госпожа У, – начал он, не дав Цзяцзя заговорить. – Вы должны понять, я пытаюсь делать свою работу, но вы отказываетесь сотрудничать. Я просто честно описал ситуацию с квартирой, понимаете? Госпожа У, я стремлюсь сделать для клиентов все возможное.

– Все? – холодно спросила Цзяцзя. – У меня прекрасная квартира в прекрасном районе. И вы говорите, будто никто не хочет там жить? Не верю. Позвоните, когда вам действительно будет что мне сказать.

И она завершила звонок.

Цзяцзя снова просмотрела сообщение Лео и взглянула на часы. Был почти полдень. За окном в воздухе носился тополиный пух. Каждое семечко летало в поисках клочка почвы, который могло бы назвать своим.

Они с Лео не разговаривали с февральской ночи фейерверков, когда было еще холодно. Она вспомнила фейерверки. Как они были прекрасны! Цзяцзя подумала, как выглядела в тот день в оранжевом платье, и тут же забеспокоилась. Как она могла так постареть за такое короткое время? Если бы она предстала перед Лео обнаженной, захотел бы он прикасаться к ней по-прежнему? Цзяцзя сняла одежду и посмотрелась в зеркало. Она похудела, кожа на боках казалась дряблой. Она провела рукой по шее и попыталась полностью сосредоточиться на том, что чувствуют пальцы. Ей захотелось, чтобы ее рука ощутила то же, что чувствуют чьи-то прикасающиеся к ней руки. Кожа на плечах сухая, груди маленькие. Талия стала тоньше, а бедра казались менее стройными, чем раньше. Она придвинула стул к зеркалу и села, широко расставив ноги. Цзяцзя медленно провела указательным пальцем от родимого пятна к лобковым волосам, потом к клитору, нашла утешение в приятном тепле испытанных ощущений и решила, что ее тело все еще желанно.

Она выбрала вечерний наряд и стала ждать, когда солнце начнет клониться к западу.

Цзяцзя пришла, когда Лео провожал только что вошедшую парочку к столику. На ней были серое платье и кожаная куртка того же цвета. Она похудела, подумал Лео. Он не знал, что она придет, и не понимал, как сильно хотел ее увидеть, пока не послал ей приглашение и не стал ждать ответа. Теперь, когда она сидела перед ним на своем обычном табурете, он еще острее осознал, как соскучился. Ее распущенные волосы лежали на спине и, когда она двигалась, касались плеч, словно кисть каллиграфа.

– Прости, что не ответила на сообщение, – извинилась она.

Лео смешал коктейли для посетителей, подал, а затем спустился в подвал и принес предназначенную для Цзяцзя бутылку белого вина, подарок старого друга, приехавшего из Токио.

– Я приберег его для тебя, – произнес он. – Японское вино. В Пекине такого не сыщешь.

– Очень любезно с твоей стороны, что ты обо мне вспомнил, – отозвалась она. – Я наговорила ужасных вещей.

– О чем ты?

– О нас с тобой. Я сказала тебе ужасные вещи.

– Это мне следует извиняться. Но сейчас это неважно, я рад, что ты пришла.

Это была правда. Он действительно испытывал восторг от встречи и искренне сожалел о случившемся тем вечером.

– Я переехала к бабушке, – сообщила Цзяцзя, сделав глоток вина, и поняла, что Лео ждет ее реакции.

Она ожидала другого вкуса, но все равно не казалась недовольной.

– Что ты сделала с картиной, на которой изображена лошадь? Которая висела над диваном? – спросил Лео.

– Забрала с собой. Она занимает уйму места. Так ты простишь меня за те ужасные слова, что я сказала?

– Возможно, мне следовало все хорошо обдумать, прежде чем устраивать встречу с родителями. Это был опрометчивый шаг.

– Я рада, что с ними познакомилась.

В памяти Лео всплыл образ Цзяцзя, рассказывающей о своей матери. Темные глаза любимой светились, как мокрые камешки в хрустальных водах ручья.

– Кстати, о твоей матери, – произнес он. – Где она?

Цзяцзя на мгновение задумалась над вопросом, а затем, отвернувшись, прошептала:

– В месте, возможно, лучшем, чем наше.

Потом что-то вспомнила и полезла в бумажный пакет, который принесла с собой.

– Ты был в Чунцине? Моя мама купила его в Чунцине много лет назад. – Она достала маленький бумажный фонарик. – Я подумала, в твоем баре он будет выглядеть очень мило.

Некогда овальный фонарь, похоже, был ярко-оранжевым, но со временем бумага стала коричневатой, что придавало вещице скромное очарование.

– Я не могу его принять, – запротестовал Лео.