Тушью по акварели (СИ)

Отец убрал перо от листа, взял в руки тряпку и стал обтирать тушь. Я не смотрела, как он писал, а разглядывала его, пока он говорил. И когда взглянула на рисунок, была очень удивлена. Он действительно был другой - четкий, яркий, с главными моментами.

- Папа, — только и смогла произнести я.

С тех пор мы немного гуляли, больше рисовали дома. На улицу ходила со мной мама. Я не понимала, почему так. Мне хотелось и дальше играть на площадках с отцом. И он сдался. Опять стал ходить. Мы не обращали внимания на разговоры про дедушку. До тех пор, пока я не пошла в первый класс.

Я так хотела пойти в школу, что не могла дождаться первого сентября. В классе я училась лучше всех. Слушалась учителя, просто смотрела ей в рот. Я так полюбила эту женщину, искренне. С большим удовольствием шла на уроки. Отвечала у доски с восторгом. Делала любую общественную работу, если просили. Даже немного занималась с отстающими. Появились друзья. И мне уже было дискомфортно слушать вопросы про то, что мой папа такой старый. И я гуляла больше с мамой.

С папой мы стали общаться только дома. По-прежнему, рисовали, читали, смеялись и играли. Закончился первый класс. Отзвенело лето. Я находилась на таком подъеме, что во второй класс опять бежала. Мне не терпелось увидеть учителя. Опять пообщаться с друзьями. Узнать новое. Так я бы и закончила его, но…»

- Ясь, ты дрожишь? - вырвал меня из воспоминаний голос начальника.

Повернулась к нему лицом, пытаясь сфокусироваться.

- Все хорошо? – уточнил ласково он, наклоняясь почти к моему уху.

- Эх, заморозим девчонку, сегодня весна напоминает, что она не лето! – рассмеялся искренне Вилен Иванович, — давайте сворачиваться. Завтра еще будет день. Опять поедем в «поля», — сделал в воздухе кавычки заказчик, — а на сегодня отдыхайте.

Ярослава

Начальник был взволнован, но вопросов не задавал. Я не хотела разговаривать, поэтому в такси села на заднее сидение, и уставилась в окно. Стали мелькать деревья и люди за окном, погружая в транс и опять вытягивая из подсознания старые воспоминания.

Тот день я, наверное, никогда не забуду. Начался карантин. Все люди сели по домам. А мы с папой только радовались, нам было очень весело вдвоем. Уроки делались быстро. Мама вкусно готовила. А мы много играли и рисовали. В один из таких «счастливых» дней, я решила нарисовать портрет нашей семьи. И как это делала папа, выделить основное тушью. Но сделала неловкое движение, и баночка перевернулась. Ее содержимое растеклось по столу и задело рисунок. Я очень расстроилась. Но папа, как всегда, не унывал.

- Не беда! Высохнет, поправим. Смотри, какой красивый получился. Или перерисуешь новый, — еще раз оглядев процент черного пятна на рисунке, добавил папа.

А на следующий день он слег. Мы с мамой вызвали скорую. Его увезли. И больше я его не видела. Он долго лежал в больнице, куда маму не пускали. А меня и подавно. А потом у него остановилось сердце. «В семьдесят, это вам не в семнадцать, мы с молодыми не знаем что делать? А тут…», — нервно выдал врач, когда мы приехали с мамой в больницу за вещами и свидетельством о смерти.

- Эх, у него такое пятно на легких было! – в спину нам крикнула какая-то женщина, мы с мамой обернулись, — Тут приговор конкретный, — сказала женщина в медицинском костюме, пронося пачку снимков, — Мужайтесь. Ваш отец не единственный у нас. Сегодня много придут за справками.

Нас такие слова не подбодрили. Я даже не стала спорить, что мама его жена, а не дочь. Мне было очень страшно, я не представляла, как буду жить без него. Кто будет мне опорой и поддержкой. С кем мы будем шутить и рисовать. Мама была настолько нежной, настолько хрупкой, и как потом оказалось слабой, что я даже и не думала, что мы можем прожить с ней вдвоем.

В тот день я рыдала и не могла успокоиться. Мама и не пыталась меня поддержать. Сама была как тень. Она настолько потерялась, что если бы не соседи, которые стали руководить процессом похорон, то не знаю, как бы мы его похоронили.

- Ох, Ясенька, - обняла меня соседка у холмика, — Ты, моя золотая, что же с тобой будет! Это ведь только часть беды. Как же ты, сокровище, выстоишь?

Я тогда не вслушивалась в слова соседки, но остальная часть беды не заставила себя ждать. И пришла так стремительно, как ее не звали и не ждали.

- Я сказал тебе, блядина, собирай свое отродье и вали отсюда, — услышала я, придя из магазина с хлебом.

- Куда я пойду? – причитала мать, стоя на коленях перед мужчиной, который был примерно ее возраста, — Это же сестра твоя, как ты можешь?

- Не рассказывай мне сказки, что он мог тебе заделать? Он был старик, — кричал мужчина, — вот от кого родила, к тому и вези.

- Я не нагуляла, она его дочь, ну хочешь, тест сделай! – кричала и плакала мать, цепляясь за руки незваного гостя.

- Зачем я буду тратить деньги? Тут и так все ясно! Выметайтесь! Даю месяц! – выдал холодным тоном мужчина и оттолкнул от себя маму, она не устояла на коленях и упала на спину, по пути стукнулась об край стола головой.