Тушью по акварели (СИ)

- Мама, — взвизгнула я, влетая в комнату, — уходите! – орала, что есть мочи на мужчину, — И не приходите больше никогда, я в полицию позвоню! – верещала я, обнимая маму, у которой сочилась кровь, стекая по волосам.

- Это ты от сюда сваливай, причем быстрее! Это мой отец, и моя теперь квартира! – выплюнул зло мужчина, развернулся и хлопнул входной дверью.

Я помогла маме встать, она рыдала как ненормальная. Я пыталась успокоить, но она никак не успокаивалась.

- Мама, мамочка, милая, — гладила я ее по израненной голове, — все будет хорошо! Папа говорил, что придет белая полоса. Мы обязательно справимся.

- Что ты городишь! – выдала она, скривившись, — Он выставит нас за дверь. Мы пойдем побираться.

- Ты чего? Кто это? – удивилась словам матери.

- Это твой брат. Он, в отличие от тебя, рожден в официальном браке. А вот ты, — мать замолчала, а потом заплакала с удвоенной силой.

Потом вперемешку с всхлипами я узнала, что хоть меня отец и усыновил, признав права отцовства, но мы все равно тут никто, так как мама не прописана и не являлась официальной женой. Отец не хотел ссориться с сыном и принял условия, которые он выдвинул, что жить он может с кем угодно, а вот женой должна оставаться только его покойная мать. Так они и жили. Меня нажили. Да вот вырастить не судьба.

В тот вечер я резко повзрослела, как мне казалось. Казалось, потому что это были еще цветочки.»

- Приехали! – раздался, как набат в голове голос начальника, сфокусировала взгляд, он стоял предо мной с протянутой рукой, опираясь на открытую дверь такси.

Инстинктивно подала ему руку, выбираясь из салона автомобиля.

- Холодная, — сжал мою ладонь и посмотрел в глаза, — ты и правда замерзла?

- Замерзла и устала! Давайте ужинать и спать! – прохрипела я, измотанная воспоминаниями.

Глава 10

Ярослава

- Может быть она тогда головой хорошенько стукнулась, — предприняла попытку оправдать мать, стоя у окна своей комнаты после душа, — Нет, — стукнула себя по бедру, — осекая, — нет, и еще раз нет, просто она была слабая и безвольная, слабая, — повторяла я слова своего психотерапевта, — А я буду сильной, сильной и успешной, я все смогу, и даже счастливой стану, слышишь, папа, стану, обязательно придет белая полоса.

Я пыталась отвлечь себя от нагрянувших воспоминаний, но они не хотели уходить, как старое кино, всплывали перед глазами обрывки того кошмара.

« - Ярослава, ты такая замечательная, — обняла меня учительница, — ты такое солнышко.

Я чувствовала искреннюю любовь окружающих. В школе я старалась отогреться, всем угодить за их безмерное внимание и сочувствие. А вот дома, дома я ужасалась происходящему. Потому что моя нежная, тонкая и звонкая мать стала пить. Это было очень страшно. Каждый раз, приходя со школы, заставая ее в причудливых позах под столом, на ковре в зале, и даже в коридоре, я прибывала в шоке и страхе, что она может умереть вслед за отцом.

Каждое моё возвращение превращалось в кошмар. Я кидалась к ней, старалась разбудить. И молила Бога, чтобы у меня получилось. А потом плакала навзрыд от счастья, что сегодня она открыла глаза. С каждым днем, жизнь становилась сложнее. Мама не сдавала на нужды школы, забывала купить мне принадлежности. Радовало одно, что не появлялся мой брат. Но как выяснилось позже, зря мы радовались.

Учителя стали догадываться о том, что происходит у нас дома. А точнее им пришлось вникнуть, потому что в один прекрасный момент к ним пришли из органов опеки. Женщины долго заседали в кабинете зауча, потом с милейшими улыбками разговаривали со мной, с детьми из класса, учительницей.

Уже тогда холодный пот стекал по спине. Я до конца не понимала, что происходит, но каким-то шестым или не знаю каким по счету чувством, я понимала, что все летит в непроглядную тьму. Так и получилось. Когда я открыла дверь квартиры, заходя вместе с моими сопровождающими из органов опеки. Всю дорогу я умоляла нас оставить в покое, ни ходить, ни узнавать. Я плакала, просила, но женщины шли с непроницаемыми лицами вслед за мной. На мои попытки петлять дворами, они меня осекали, говоря, что мой адрес совершенно в другой стороне.

- Мама, — кинулась уже привычно я к матери, которая лежала на полу в кухне около стола, на котором стояла бутылка водки, — мамочка, — пыталась добудиться, — проснись, мама, беда! – плакала я навзрыд.

Но она даже не шевелилась. Я пыталась открыть глаза пальчиками, и тут же убрала их от маминого лица. Посмотрела на женщин, которые цокали языками в дверном проеме, они описывали, по всей видимости «убранство» стола, так как их взор был устремлен именно туда, а ручка бегло скользила по листу бумаги.

- Помогите, — пропищала я, — Я прошу вас, я умоляю, помогите, — стонала как зажатый между дверью и косяком котенок.

- Что тут сделаешь? Проспится, придет на разговор! – посмотрела снисходительно на меня женщина, — А ты пока вещи собирай, недолго ты с ней, — указала она краем ручки с колпачком на маму у меня на коленях, — заберем.

- У нее брат ведь есть! – тихо промямлила вторая женщина.