Тусклый свет электрических фонарей

По правде говоря, вопрос оказался неожиданным. А действительно, как я жил в последнее время в мире, не соответствовавшем элементарным физическим законам, и даже не особенно удивлялся этому, не говоря уж о том, чтобы попытаться понять? Я старательно избегал вопросов, не считая их жизненно необходимыми. Зря Голем с Мороком называли меня пытливым. Туссэн терпеливо ждал.

— Я для того сюда и пришел, чтобы понять происходящее, — попытался я выкрутиться не солгав.

— Ты не сможешь получить ответ, не научившись задавать вопросы, — немного невпопад вставил Морок.

Я рассеянно взглянул на него. Затем перевел взгляд на Туссэна:

— Я не успел еще всё обдумать.

— Времени было достаточно, — отрезал Туссэн.

— Я понял, что мир не таков, каким мне представлялся.

— И тебе этого хватает? Тебе всё равно, в каком мире жить? И совсем не интересует, каков он на самом деле?

— Почему не интересует? Я для того и пришел сюда…

— …Чтобы понять происходящее? Ты уже говорил. Но ты даже не можешь задать правильного вопроса. Ты спрашиваешь, кто мы такие. Допустим, я отвечу — тролли…

Туссэн замолчал внезапно и выжидающе уставился на меня. Я замялся, не зная, чего от меня ожидают. Наконец проговорил:

— Это так и есть? Вы действительно тролли?

— Если я скажу да, тебя устроит такой ответ?

Я кивнул. Туссэн усмехнулся:

— А ведь я ничего не сказал. С тем же успехом я мог бы сказать вампиры, эльфы, домовые… Назвать — не значит объяснить. А тебе достаточно названия, чтобы думать, что ты знаешь ответ.

— Я спросил об обстоятельствах вашего существования. Это вы ответили названием.

— Правда? Спрашивая, кто мы, ты попросил, чтобы всех, кого ты здесь видишь, описали одним словом. А между нами больше отличий, чем сходств. Как, скажи на милость, тебе отвечать?

Создавалось впечатление, что мы говорим на разных языках. Вновь повисла тягучая пауза. Туссэн прервал ее:

— Твой ум ленив. Он, как жвачное животное, потребляет только привычную пищу и пережевывает ее до бесконечности, а всё новое выплевывает за ненадобностью.

Вот так. Сначала пытливый, а теперь ленив и жвачное животное. После такого уничтожающего определения я даже не знал, что ответить.

— Ну ты уж совсем загрустил мальчика, — вмешался Морок.

— Надоело говорить с глупцами, — отозвался Туссэн. — Зачем мы тратим время? Чтобы слушать его бессмысленные вопросы. Не так уж это и интересно.

— Ты же сам вытащил его сюда

— И, — продолжил за Морока Голем, — наверняка уже убедился в том, что затея пуста.

— Когине эхи муна да, — непонятно ответил Туссэн, на что Голем отреагировал также туманно:

— Сигита па.

— Стоп, — вмешался я. — Вы сейчас что-то говорили на незнакомом мне языке. Вот вам и то общее, что вас объединяет, — язык.

Голем с сожалением посмотрел на меня:

— Ты всё же не умен.

— Но по крайней мере обучаем, — возразил Туссэн.

Нужно было ловить момент.

— В той реальности, в которой я жил раньше, статуи не могли ходить. Это противоречит физическим законам. Как же…

— Твои так называемые физические законы, — фыркнул Туссэн, — по большей части и не законы вовсе, а пустые названия. Замена непонятного словами, создающими иллюзию ответа. Как раз то, о чём мы говорили только что.

Пожалуй, я нашел подходящее слово для описания этого субъекта: «невыносимый».

— На этот раз я задал правильный вопрос. А вы опять не ответили.

— К сожалению, — неожиданно грустно отозвался Голем вместо Туссэна, — статуи действительно не могут ходить.

— Но я же видел!

— Это так, пустяки. До настоящего «ходить» им еще очень далеко.

— Хорошо. Тогда ответьте про Кати. Она действительно мертва?

— Да, действительно, — в голосе Туссэна не было ни капли сочувствия. — Субринамо хо.

— Что-что?

— Ну, когда говорят «субринамо хо», — пояснил Морок, — то это значит что-то вроде того, что сказанному можно верить.

— Почему «что-то вроде того»? Это не точный перевод?

— С ликси не может быть точного перевода, — улыбнулся Морок.

— Почему?

— Это искусственный язык. Он построен таким образом, что на нём нельзя сказать неправду. Все фразы, сказанные на этом языке, — истинны. Поэтому и непереводимы на естественные языки.

— Как же тогда, — вопросил я после раздумья, — вы выучиваете этот язык?

— Хинда ла буту, — всё так же улыбаясь, ответил Морок. — Впрочем, возьми почитай.

В протянутой руке Морока была книга. Прикоснувшись к теплой обложке, я взял книгу в руки и перелистнул несколько страниц. Вначале текст был вполне читаем. Первая фраза: «Доводов разума для борьбы с беспорядком стало недостаточно, и война с ним была объявлена делом чести». Но у другой корки, в конце книги, разобрать что-либо было невозможно.

— Можешь взять с собой, — разрешил Морок. — Всё равно прямо сейчас тебе не разобраться.

— Спасибо, — машинально сказал я. Морок легко махнул рукой: «Не за что».

Костер жадными пальцами пытался ухватиться за наши ноги. Треск поленьев и голоса — единственные звуки пустого пространства. Выдержав паузу, я продолжил:

— Хорошо. Сколько вас, говорящих на языке… Как его там?..

— Ликси.