Тусклый свет электрических фонарей

— Дядюшка Хо, когда ты говоришь женским голосом, называть тебя дядюшкой Хо как-то странно. Нет ли у тебя другого имени?

— У меня вообще нет имени.

— Как так? А как же…

— Имя «дядюшка Хо» является моим не в большей степени, чем любое другое.

— Как же ты живешь без имени?

— А зачем оно мне? Я уникальна. Других таких нет. Мне не нужно имя, чтобы отличить меня от кого-либо еще.

— И как же тебя тогда называть?

— Да как хочешь.

— А как обозначать в разговорах с другими?

— Я думаю, — после короткой паузы отозвался мелодичный девичий голосок, — это не мои проблемы.

— Хорошо! — Я разозлился и заявил безапелляционно: — Тогда в твоей женской ипостаси будешь зваться Сюзанной!

— Может быть, может быть… — уклончиво отозвалась моя «крестница».

— Ладно, чёрт с ними, с твоими именами. У меня важное дело. Мне нужен Туссэн.

— Кстати, это тоже ненастоящее его имя, — ехидно заметила Сюзанна.

— Я знаю, мне уже говорил кто-то, не помню, кто именно. Но на его имя мне сейчас тоже плевать, — усталость, накопившаяся за несколько дней, вдавила меня в кресло. Я закрыл глаза, и весь наш разговор вдруг представился мне сном. — Мне нужен он сам.

— Я сейчас не знаю, где он. Но узнаю, как только он позвонит.

— Хорошо. При первой же возможности перезвони мне. Или пусть сам Туссэн перезванивает.

— Ладно, если тебе это так нужно…

— Всё! — я резко оборвал разговор и бросил трубку. Грубо, конечно, но говорить дольше я не мог.

Попытка открыть глаза успехом не увенчалась. Разумнее всего было сейчас улечься спать, но времени совсем не оставалось. Надо написать несколько писем, попросить в них доделать то, что я доделать не успеваю. И всё равно останется много такого, что исчезнет вместе со мной. При мысли об этом у меня задрожали губы. Жаль, безумно жаль.

Я сжался и резко вскочил на ноги, так и не сумев открыть глаза. Сделал шаг, другой, разлепил клейкие веки и побрел в ванную, держась за стену. Холодная вода сделала меня похожим на человека — слегка зомбированного и не очень устойчивого, но более-менее дееспособного. Сев за письменный стол, я раскрыл тетрадь, ручка коснулась бумаги. И замерла так, приняв на себя груз всего моего тела.

Из оцепенения меня вывел дверной звонок. Я поднялся и, подгоняемый назойливыми трелями, добрался до коридора.

За дверью стояла Веда.

— Кажется, — пробормотал я вместо приветствия, — ты в первый раз входишь в мой дом через дверь.

Веда засмеялась.

— И еще я никогда не видел тебя в пальто.

Веда разделась и без разговоров прошла в комнату. Я поплелся за ней.

— Знаешь, — извиняющимся голосом сказал я, глядя, как девушка уверенно занимает кресло, — у меня сегодня совсем нет времени. А вот в субботу я собираю всех своих друзей. И ты приходи, — я не сразу обратил внимание, что говорю с ней не как с мифическим существом, а как с обыкновенным человеком.

— Знаю я, что ты задумал, — уверенно заявила моя подружка. Вряд ли это было правдой: уж больно весела она была.

— И что же?

— Ты решил отдать свое тело вместо тела этого парня. Так ведь?

— Так, — я нахмурил брови.

— Это глупо. Ты не подходишь.

— Почему это? — опешил я. — Чем я плох?

— Не ты, а твое тело. Мы не хотели тебе говорить… Но теперь… В общем, ты болен. Твое тело нельзя использовать. Не переживай, это не смертельно. Но возможности по трансформации…

Почему-то серьезность моей болезни меня сейчас не волновала совсем. Мое будущее менялось кардинальным образом. Ручка, до сих пор зажатая в моей ладони, выскользнула наконец на волю, но тут же беспомощно упала на пол. Я бессмысленно стоял посреди комнаты и не мог даже подумать о том, как теперь жить дальше. Мгновение назад вся моя жизнь была расписана по минутам до самой смерти. И вдруг этих минут оказалось во много раз больше.

И надо было вновь что-то придумывать по поводу юноши.

— Ты выглядишь усталым, — заявила Веда из кресла. Она поджала ноги и изображала из себя персонификацию уюта. — Тебе бы поспать сейчас.

— Как же так, — наконец произнес я. — Я на субботу уже поминки назначил.

— Значит, — невозмутимо заявила Веда, — перенесешь сборище на воскресенье.

* * *

Телефон звонил очень долго, пока я наконец не осознал этот факт и не проснулся. Поспешно подбежав к только что смолкнувшему аппарату, я схватил трубку, но услышал лишь короткие гудки.

Я выругался. Наверняка звонил Туссэн. Поспешно я набрал телефон дядюшки Хо. На этот раз пол моего собеседника определить не удалось — детский голос мог принадлежать как мальчику, так и девочке.

— Дядюшка Хо, — привычно справляясь с внутренним протестом, выпалил я, — мне сейчас звонил Туссэн?

— Откуда я знаю? Я не слежу за тем, кто тебе звонит.

— Но ты передал ему мою просьбу?

— Да.

— Значит, наверняка он. Но ты ведь опять скажешь, что не знаешь, где его искать?

— Скажу, — покорно согласился мой собеседник.

— Мне крайне необходимо видеть кого-нибудь из вас. Может, всё-таки сможешь помочь?

— Морок тебе подойдет?

— Пусть будет Морок. Только побыстрее.

— Экий ты нетерпеливый. Ладно, жди.

— Спасибо!

— Всегда рада помочь.