Тусклый Свет Фонарей

Узнал я о том лишь на следующий день, а в тот, когда дверь мне открыла смущенная и поникшая Байхуа и, извиняясь сказала, что нынче ничем помочь не может, ибо мужу её стало хуже, не связал это с событиями минувшей ночи. На мои вопросы она отвечала неохотно и кратко, явно не понимая, к чему я их задаю. Я и сам не понимал, а посему ни о чем излишнем не просил, и ни на чем не настаивал, однако ж, когда вернулся в терем, встретился с мастером Ванцзу и на его вопрос «Показала, где?» покачал головой, он остался недоволен. И от того особливо удивительно было, когда в час Обезьяны он сказал, что уйдет по делам, а мне велел хорошенько отдохнуть и лучше б даже поспать.

— Нам и ночью предстоит какое-то дело? — недоверчиво спросил я.

— Всяко может быть, мой юный друг Байфэн, — загадочно отозвался мой начальник и добавил: — Скажи-ка мне ещё раз, хули-цзин попыталась помешать тебе кинуть ветви в огонь до того, как ты их схватил, или уже после?

— После, мастер Ванцзу. Я опасался, что она может догадаться о моих намерениях, но этого не случилось.

Мастер Ванцзу задумчиво кивнул и удалился. Я лишь пожал плечами, хорошенько пообедал и после трапезы, следуя его совету, лег отдохнуть. Спать мы накануне ложились между часом Быка и часом Тигра, а встали в час Дракона, потому и не мудрено, что я немедленно заснул, едва голова моя коснулась деревянного подголовника. И мне снились странные сны — вначале запертая комната, потом место в заснеженном лесу, где стояло большое дерево с двоящимся стволом, и голос, звучавший рядом, хотя я никого так и не заметил, неизменно спрашивал: «А здесь что?», «А это зачем?», «А это ты видел?», «Зачем ты здесь?», но я мог лишь повторять — «Не знаю, не знаю».

Когда ж я проснулся, было уже темно, и в дверь кто-то настойчиво стучал. Я встал и открыл. На пороге оказался гарнизонный слуга, принесший ужин. Когда он уже собрался уходить, я спросил его, который час идёт, и он ответил, что час Собаки. Получалось, что проспал я несколько часов, а мастер Ванцзу так и не воротился, и слуга не видал его и не знал, где он. Ужинать я стал без него, но так и не дождался его возвращения, и позже пошёл справиться о нём у сяоцзяна Вэй, но тот тоже сказал, что ничего не знает. Только то, что утром мой начальник попросить выделить ему комнату, выдать ключ, и строго-настрого запретил кому-либо к ней даже приближаться.

«Верно, он всё ещё там», — угрюмо заключил сяоцзян.

Я спросил его, где искать эту комнату, а, когда получил ответ, поблагодарил и пошёл туда, куда он сказал мне. Коридор был темен, и я пробирался по нему со светильником в руках, но и так показалось мне, будто я уже видал где-то дверь, у которой остановился. И покуда соображал, так мне войти иль постучать вначале, послышались какие-то шорохи, дверь распахнулась, и из мрака комнаты вырос прямо предо мною мой старший товарищ. Вид у него был усталый, напряженный и мрачный.

Ворчливо он спросил, отчего я рыскаю по тому коридору, а затем, услышав, что я искал его, велел следовать за ним в комнату и ни о чем не спрашивать. Уже в комнате он велел мне одеваться потеплее и потом разыскать Сун Дисана, а, когда разыщу — ждать его во дворе. Я принялся надевать мяньпао, и уж собирался уйти, как он подошёл ко мне и что-то положил в мой поясной мешочек.

— Это Сун Дисану отдать? — в недоумении осведомился я, но он покачал головой.

— Нет. Это для тебя. Времени мало у нас, посему, ежли станешь чего-то ждать, ничего не делая, то открой и прочитай. А теперь ступай.

Он слегка подтолкнул меня в спину со свойственной ему развязностью, и я удалился на поиски бойца, по пути гадая, что ж всё это могло значить. Сун Дисан отыскался довольно быстро, и вскоре мы с ним уже стояли у входа в терем. Хотя ожидание могло стать долгим, мне неловко было при нем читать записку, и я спросил его о поисках норы днём, но он пожал плечами и сказал, что ничего не нашли, да и мастер Ванцзу с ними дошёл только до «волчьего круга», а потом будто б что-то припомнил, велел искать дальше самим, и ушёл, но куда — в глубь леса или ж обратно в деревню — они уже внимания не обратили.

Услышанное показалось мне странным, но спросить о чем бы то ни было ещё я не успел, ибо явился мастер Ванцзу с двумя незажжёнными фонарями да с вязанкой хвороста, которую тут же всучил мне, и велел нам следовать за ним. По пути я спросил его о том, куда и зачем мы идем, и его ответ о том, что мы продолжим поиски логова хули-цзин пропитал меня недоумением окончательно. Неужто, ежли даже днём не удалось его отыскать, ночью нам это удастся? Но всё ж я предпочел промолчать. Лишь, когда мы прошли мимо того самого злополучного двора, я вновь обратился к старшему с вопросом:

— Так а чей же это овин?

— Чей?.. Да говорят, что деда Чихуа и её братьев с сестрами, отца их матери покойной, — рассеянно пробормотал мастер Ванцзу, подозвал Сун Дисана и от его фонаря поджег фитилек одного из своих.

Тогда мы втроем вышли за околицу и побрели по недавно натоптанной тропинке, да так и вошли под сень заснеженных сосен и елей.

–