Тусклый Свет Фонарей

«Ценная подвеска? Так пойдем, вместе поищем», — сказал он, наконец. Стараясь сдержать дрожь, я пожал плечами и согласился, но тело вновь одеревенело, когда я заметил, что начальник побрел прямиком к тому месту, где я зарыл фигурку. Ускорившись, я проговорил: «Не стоит, мастер, там я уже всё обыскал!». Он, будто не слышал меня, подошел к тому месту, присел на корточки и стал рыть землю прямо ладонью. Медлить было уже никак нельзя, я постарался подобрать место поточнее, достал первую попавшуюся мне под руку монету и успел бросить в снег, прежде чем краем глаза заметил, как что-то темное пронеслось в мою сторону и непременно сбило б меня с ног, ежли б я не успел отскочить в последний момент, выхватывая меч из ножен.

Ещё несколько мгновений я видел перед собой своего старшего товарища, упавшего на колени, словно что-то невероятно тяжелое тянуло его к земле, а потом услышал звериный крик и почуял запах горящей хвои. И человек предо мной стал преображаться — вначале размылись мужские черты, потом сменило цвет одеяние, зазолотилось и превратилось в мех, и предо мной, корчась, предстала та самая хули-цзин в облике необыкновенно прекрасной девушки.

«Что ты сделал?» — прохрипела она и подняла на меня блестящие глаза, полные слёз. Превращение её продолжалось — оголились клыки, стали рыжеть чёрные волосы, на руках отросли когти и словно от боли заметались девять хвостов. Отчего-то моё сердце охватила жалость к ней… В этот миг я услышал низкий голос мастера Ванцзу, потребовавший: «Посторонись-ка!». Я и не заметил, как и откуда он явился, зато в свете огня явственно блеснул его оголенный меч, и лишь в последний миг я успел отвести его удар собственным мечом, и заслонил собой съежившуюся на снегу девушку-оборотня.

— Умом ты повредился иль она околдовала тебя? — прорычал мастер Ванцзу, метая в меня взором искры гнева.

— Пощадите её, мастер, — взмолился я. — Я был с вами открыт не до конца, ибо сомневался до последнего. Не по своей прихоти она пришла сюда, но по зову тех, кто нуждался в защите…

— И без тебя я это понял, дурак! Отойди! И я забуду, что ты там стоял!

— Она ввела меня в заблуждение, но не лгала мне! Вспомните, подобные ей лишь позволяют нам самообманываться, но язык их не оскверняется ложью! Позвольте ей принести клятву и уйти из этих мест[5]!

Мастер Ванцзу опустил меч и уставился на меня пытливо. Я же, покуда он не передумал, обернулся и встретился взглядом с хули-цзин. Тогда я подошёл ближе, склонился над нею и проговорил:

— Дай нам зарок, что впредь никогда более не причинишь вреда людям.

— Я — та, кто я есть, Байфэн, такова моя сущность…Если не буду забирать хоть немного ци, погибну…Но я клянусь, что покину пределы вашей страны, и никогда впредь не трону никого из подданных вашего императора, коль вы меня теперь отпустите.

— Поклянись, что никого более намеренно не лишишь жизни.

— Клянусь, — прошептала хули-цзин. — Клянусь, что больше ни одного человека, будь он добр или зол, справедлив или подл, не лишу жизни…

Я выпрямился и поглядел на своего начальника, ведь последнее слово было за ним. Руки его то сжимали, то разжимали меч, а брови сошлись и не расходились. Так он задумчиво молчал, а потом спросил меня:

— И что ты делать будешь, коль она клятву свою нарушит?

— Понесу своё наказание, мастер Ванцзу. И ежли будет мне оказана такая милость, сам разыщу её и избавлю мир от зла, ибо тогда уж будет очевидно, что я ошибся, и она — зло.

— Давай хоть хвосты ей обрубим.

Верно, это он и хотел сделать в самом начале, и это, несомненно, было разумно, но я лишь покачал головой. Это не только б лишило её всей силы, но и погубило б, в конце концов.

— Дурак ты, — процедил сквозь зубы мастер, — и меня за собой тащишь в омут своей глупости. Коль готов нести ответ, отпускай. Я отвернусь и буду твердить, что ничего не видел, и…

Не договорив, он махнул рукой и в самом деле отвернулся, но меч не спрятал. Я же снова посмотрел на хули-цзин, терзаемую его колдовством.

— Ты слышала всё, — сказал я. — Сроку тебе день и ночь. Договор меж нами таков, принимаешь?

— Принимаю, — прошептала она. — И покуда ты меня от него не освободишь или сам не позовешь по имени обратно, буду блюсти.

Я не придал в тот миг значения её словам, отыскал монету, поднял и посторонился. Девушка-оборотень поднялась, шатаясь прошла мимо и, одарив меня печальным взглядом, обратилась девятихвостой лисицей и умчалась во мрак леса. Лишь тогда мастер Ванцзу вернул меч в ножны, велел затушить огонь и следовать за ним. По пути мы повстречали встревоженного Сун Дисана, но мой старший товарищ на его расспросы ничего не отвечал, и кратко это пришлось сделать мне.

Когда мы вернулись в терем, мастер Ванцзу лишь снял мяньпао, перевязь с оружием, обувь и завалился на кровать да тут же и заснул. Лишь несколько дней спустя я понял причину такой его невероятной усталости.

–