Тусклый Свет Фонарей

Мой наставник давным-давно дал мне книгу, в которой описывались быт и облик наших предков в прежние времена, должно быть с Эпохи Мятежников. Особливо я любил рассматривать гравюры мастеров, где запечатлены были здания, сосуды, одеяния и украшения, и по наставлению своего учителя постарался всё запомнить до мелочей, ведь как часто говаривал мой наставник, ежли встречаешь духа в облике человека, то к облику этому надобно приглядеться повнимательнее, так ты вернее всего поймешь, кто перед тобою. Коль это злой или озорливый дух, ты непременно сыщешь какие-то ошибки и изъяны в его уборе, а коль призрак усопшего, то сумеешь понять, когда он жил и умер, и кем был при жизни. Но одеяние таинственной девушки не вязалось у меня ни с одной из эпох, о которой я знал, и выглядело так, словно было соединением различных нарядов, что носили предки шанрэней, разделенные сотнями ли и сотнями лет. Да ещё из-под белой ткани торчал серый подол, по виду — из какой-то грубой ткани…

— Отчего же ты молчишь? — спросила девушка.

— Я загляделся на твои чётки и на подол твоего платья, — почти против воли признался я и опасливо взглянул на фею.

Вопреки моим опасениям, она вновь улыбнулась и сказала мне то, чего я никак не ожидал: «Одна из тех, кого ныне ты знаешь под прозванием Феи Реки Лэн, некогда была монахиней. Но будет справедливо, коль вначале ты, как мужчина, расскажешь мне свою историю, а после — я тебе свою». Я зарделся и кивнул. Тогда Лэн Сяньнюй предположила, что я устал с дороги, и повела меня по тропке мимо деревьев в сторону реки.

Мы шли совсем недолго, но, когда остановились на поляне, где отчетливо слышался шум воды и шорох ветвей на ветру, всё вокруг уже окутал голубой сумрак, и стала подниматься луна из-за горизонта. Девушку я отчетливо видел лишь из-за белизны её одежд. Наконец, она остановилась, указала на возвышенность, где в землю были воткнуты какие-то жерди или колья, и шепнула: «Тут. Отвернись-ка на мгновение».

Приключение с хули-цзин меня немалому научило, и теперь я с опаской воспринял эту просьбу, ведь я был совсем один в горах с незнакомым духом. Что она не человек, сомнений у меня не было — уж слишком беззвучны были её шаги и странны наряд и речи.

«Но коль это и впрямь Речная Дева, то отказ может оскорбить её, — подумал я. — Да и самих сомнений для этого достаточно. Ведь говорят же, что подозрителен тот, у кого у самого помыслы не чисты…И коли так, испорчу я этим всё дело…».

Нехотя я повернулся в другую сторону и, гадая, успею ли достать щепотку порошка, прогоняющего злых духов, уставился на сосны и ели, черневшие вокруг. И обещанное мгновение спустя мысленно благодарил Лэй-ди и Кэбу Гуя[1] за защиту. Обернувшись же, я на миг остолбенел — там, где до того виднелись лишь жерди, возвышалась изящная беседка с изогнутой крышей, а внутри стояли столик и несколько табуретов.

Фея прошла к столу и зажгла фонарь, к которому тут же стали слетаться ранние насекомые. После этого она знаком велела мне следовать за ней. Смущенный я исполнил её просьбу и сел на один из табуретов, а загадочная красавица словно огромный мотылек принялась порхать вокруг, и вскорости на столе появилось всё необходимое для традиционной чайной церемонии. Покуда она готовила чай, я завороженно следил за её ловкими руками и помалкивал, и сколько времени мы провели вот так в молчании, я сказать бы не сумел. Только, когда она передала мне чаван, испускающий пар в прохладный весенний воздух, стало совсем темно, и лишь луна, звёзды и огонек фонаря освещали ночной лес, где я столь внезапно нашёл радушный приём.

Когда же чашки опустели, Лэн Сяньнюй наполнила мой чаван вновь и повторно попросила не робеть и поведать ей всё о том, зачем я пришёл к ней. По-прежнему не ведая, как лучше поступить, я произнёс первое, что пришло мне в голову: «Знает ли госпожа легенду о Клыке Цинлуна?». Девушка подняла на меня взор и ответила:

— Так назывался легендарный меч, вожделенный многими, но оскверненный и ради очищения помещенный в священную обитель Хвайтеу Джеоль.

— Верно, госпожа. И срок его очищения прошёл. Наш владыка пожелал этот меч, дабы защитить наши рубежи, но в пути с его посланником приключилась беда, и меч ушёл на дно реки Лэн…

Я уж было собрался озвучить просьбу, ради которой проделал весь свой путь, но Дева внезапно огорошила меня просьбой: «Расскажи мне подробнее, как это вышло». Боясь разозлить или обидеть её, я поведал ей всё то, что сам узнал от других, и под конец заключил:

— Наши мудрецы решили, что навлекли на себя твой гнев…

— Река Лэн, как и Цзиньхэ, населена множеством духов, как дружелюбных, так и враждебных к людям. Многие из них куда древнее и могущественнее меня, — возразила Дева. Услышав это, я забеспокоился и, наконец, спросил о главном:

— Но можешь ли ты осушить реку хотя б ненадолго, дабы мы забрали Нефритовый Клык?

Сердце моё дрогнуло, когда она произнесла: «Нет». Я сомкнул губы и пытливо поглядел на неё. Лицо Речной Девы не выдавало ни гнева, ни досады — ничего, что могло бы указать мне на её мысли и чувства, и всё, что я мог сделать — это спросить: