Тусовщица

Спустя час, за который я совершила еще несколько походов в туалет, я понимаю, что не смогу выдержать диалог с Брайаном один на один, и отправляю ему сообщение по почте, в котором объясняю, что Кейн отказывается отвечать на вопросы и я не могу получить комментарии третьих лиц. Ни извинений, ни объяснений. Просто сижу и жду. Несмотря на всеобщее утверждение, что кока заряжает вас чертовским зарядом энергии, иногда это не срабатывает.

«Значит, статью мы зарежем», — присылает он мне в ответ. Даже не сказал: «Я знаю, как ты устала» или «Как ты могла это допустить?» Брайан, видимо, попросту на меня забил, но все равно я испытываю огромное облегчение, как будто только что уговорила не вручать мне вполне заслуженный талон за превышение скорости, поэтому решительно настроена снова завоевать благосклонность, попытавшись спасти статью про Линду Льюис. Мне даже пока не указали сроков сдачи, но если я закончу ее как можно скорее и пораньше подам, то, возможно, это произведет на него впечатление.

Для начала, разумеется, нужно решить этот нелепый вопрос, касающийся возраста. Пробежав взглядом листок с назначением на интервью, я вижу, что курировать эту статью должен старший редактор из Нью-Йорка, Брюс Янг, поэтому сразу же набираю его номер. Брайан с Робертом постоянно напоминают нам о том, чтобы мы не беспокоили нью-йоркских коллег глупыми вопросами, но за те полтора года, что я здесь проработала, я еще ни разу никого из них не побеспокоила. И общалась только тогда, когда они звонили сами, чтобы пройтись по моим статьям. Поэтому я убеждаю себя, что все нормально, и набираю номер Брюса.

— Брюс Янг, — доносится измученный голос из трубки.

— Привет, Брюс. Это Амелия Стоун из Лос-Анджелеса.

— Кто? — в голосе проскальзывают бешенство и раздражение.

— Из лос-анджелесского офиса. Штатный корреспондент.

— А. Ну? — Господи. Ведь знаю, что редакторы славятся своей манерой общения, но неужели нельзя хотя бы попытаться быть чуточку более вежливым?

— Послушайте, я составляю отчет о статье про Линду Льюис и…

— А мы что, пишем про нее статью? — перебивает он меня.

— Да, она есть в плане, — говорю я, поражаясь его некомпетентности. — И вы значитесь редактором.

— А, ну ладно. Ну и что там про нее?

Что-то подсказывает мне, что лучше все бросить и ничего не говорить, но я уже просто не могу остановиться, и это приводит меня в крайнее отчаяние.

— Послушайте, тут одна загвоздка. Линда не хочет говорить, сколько ей лет…

— Она должна сказать, сколько ей лет. Таковы правила компании. — У парня явно нет никаких сомнений по поводу того, что меня можно спокойно перебивать.

— Я знаю, но есть еще кое-что. Интервью получилось просто потрясающим. Она плакала. И говорила со мной о таких вещах, о которых, по ее словам, не рассказала бы никому и никогда. Я просто уверена, что статья получится выдающейся. — Обычно я не употребляю слово «выдающаяся», но Брюс, судя по всему, из тех парней, которые на это падки.

— Тогда узнайте, сколько ей лет. Позвоните в отдел статистики.

— Она сказала, что пусть лучше статью не напечатают вообще, чем в ней будет говориться о ее возрасте, поэтому я просто…

— Так зарежьте статью. Или, если вы уже ее сфотографировали, тогда узнайте ее возраст и напечатайте. Можете вставить, чего она там хочет. Хотя я лично считаю, что это полный отстой. Эта ведь та самая «Грешница»? Вы не разыгрываете меня?

И хотя Брюс фактически оскорбил Линду, ощущение было такое, будто он влепил мне пощечину. На долю секунду я возмущаюсь этому нелепому отсутствию симпатии к человечеству, хотя, по правде, мое возмущение, как и почти все остальное, было направлено на саму себя.

— Это нелепое правило, — резко отвечаю я, смахнув набежавшую-таки слезинку.

— Прошу прощения? — Впервые за все время нашей беседы я, судя по всему, вдохновила его на нечто большее, чем просто заученные фразы. И я уже было собиралась ответить ему меткой фразой, почему именно я считаю такое правило дурацким, как вдруг перед моим кабинетом возник Брайан.

— Пошли к Роберту в кабинет, — говорит он. У него такое выражение лица, какого я никогда Прежде не видела: нечто среднее между испугом и яростью.

Я киваю, давая понять, что освобожусь через секунду, надеясь, что он уйдет и тогда я смогу закончить наш разговор с Брюсом.

— Сейчас же! — кричит Брайан, да так громко, что я подпрыгиваю на месте чуть ли не на три фута над полом.

— Я должна идти, — говорю я Брюсу и вешаю трубку, даже не дожидаясь, когда он скажет «до свидания». И вдруг я понимаю, что сейчас произойдет, и начинаю страстно желать, чтобы в этот момент случилось самое мощное землетрясение, которое бы стерло с лица земли всю Калифорнию.

— Пожалуйста, Амелия, иди за мной, — говорит Брайан. Слово «пожалуйста» он произносит официально и с какой-то неловкостью.