Туз в рукаве

Она положила список на стол.

– Ну так давай эту страницу… Это что, тест на память?

– А как ты думаешь, Герман заметит, что их нет?

Она нахмурилась и удивленно взглянула на него:

– Конечно нет. Он же никогда их не просматривает. Ты проверяешь, потом я, ну и хватит… – Она вглядывалась в его лицо. – Да что все это значит, Джек?

– Ты подписала страницы?

– Нет. И не собираюсь, пока не получу недостающую.

Он снова долго смотрел на кончик сигары, потом поднял на нее голубые глаза – сейчас они были холодны как сталь.

– Ты ее не получишь, дорогая.

Она откинулась на спинку кресла.

– Почему?

– Да потому, что ее больше не существует.

Внезапно она почувствовала легкий озноб и тошноту. Слишком давно блуждала она по финансовым джунглям, чтобы не понять, на что он намекает.

– Вот как, Джек? Объясни.

– Произошло то, чего я всегда боялся… ну, эта история, с австралийским никелем… Я влез в нее по уши и завяз. Потом все лопнуло, как мыльный пузырь, вот, собственно, и все…

– Что значит завяз?.. Не понимаю.

Он сделал нетерпеливый жест рукой:

– Да ладно тебе, Хельга! Ну подвернулся шанс… Один на миллион. Шанс, который получаешь раз в жизни. Я начал с десяти долларов, только представь! А они все ползли вверх… так бывает. Можно было спокойно выйти из игры, когда цены взлетели до ста двадцати, а я не выдержал искушения. Вот, думаю, дойду до ста пятидесяти, тогда и конец, начну распродавать. А потом вдруг оказалось, что никакого никеля там вовсе нет… Вот, собственно, и все…

– Но откуда ты взял деньги?

– А как ты думаешь, откуда? Распродал вот эти самые недостающие акции и облигации. Теперь вот что, Хельга, Герман не должен ничего знать. Ты сама сказала – он никогда не проверяет. Подпиши все эти странички, он и съест. Я прошу, умоляю, помоги мне выбраться из этой ямы! В конце концов, у него миллионов шестьдесят, не так ли? Что такое для него два миллиона? Да он никогда и не хватится.

– Так ты распродал акции и облигации? – Хельга подалась вперед, пристально глядя ему в глаза. – Но как ты мог? Ведь на общем счете две наши подписи – моя и твоя. Что ты мелешь?

Он снова долго рассматривал кончик сигары, потом поднял на нее глаза и тут же отвел их.

– Я всегда говорил тебе, Хельга, ты очень упрощенно расписываешься.

Она не верила своим ушам.

– Ты что, пьян?

– Кстати, не мешало бы напиться… – Он слегка раздвинул губы – улыбка вышла очаровательная, немного печальная и такая искренняя. – Прости… Я понимаю, это мерзко, но в жизни случаются мерзости…

– Ты что, хочешь сказать, что подделал мою подпись?

Он выдержал паузу, красивое массивное лицо на мгновенье помрачнело.

– Ужасно звучит, не правда ли? Но именно это я и сделал.

– Ты с ума сошел!

– Да, тогда, наверное, да. Но уж очень соблазнительное подвернулось дельце. Только подумай, в случае удачи я мог загрести три миллиона!

Она прижала ладони к глазам. Невыносимо было смотреть на него. Последовало долгое молчание, затем он нарушил его:

– Прости. Но мне казалось, дело верняк.

Она отняла руки от лица, глаза ее яростно сверкали.

– Так говорят только слабые, глупые, жадные и нечестные люди! Нечего лепить здесь весь этот бред! Ты обманул доверие людей! Хуже того – доказал, что ты вор и мошенник!

Он вздрогнул:

– Да… Я заслужил это…

– Как ты мог, Джек? Как только ты мог пойти на такое?!

Он глубоко затянулся.

– Момент затмения… С тобой такого не бывает?

Сердце у нее екнуло.

– Не обо мне сейчас речь.

– Да… Так что теперь делать?

– Что делать? Я должна все рассказать Герману – вот что. Не желаю выглядеть в его глазах твоей сообщницей. Сам натворил, сам и расхлебывай. Попытаюсь убедить Германа принять это философски… как уже свершившийся факт… Обещаю.

– Но Герман – жестокий, безжалостный сукин сын! – заметил Арчер. – Он наверняка подаст в суд. Слушай, Хельга, ради наших былых отношений, помоги мне! Ведь мы когда-то любили друг друга… Я устроил тебе этот брак… Ты не думаешь, что мне следует отплатить добром хотя бы за это?

– Нет, и ты это прекрасно знаешь! Ты сам в первую очередь был заинтересован в этом браке!..

– Погоди, не кипятись, остынь немного. Допустим, ты скажешь ему, что я предложил вложить деньги в австралийский никель. И ты согласилась. Цены на акции стали расти, вот мы и бухнули в это дело два миллиона. Преследуя в первую очередь, конечно, его интересы. Как ты считаешь, купится?

Она задумалась. Она понимала, что не в силах засадить этого человека в тюрьму, в памяти до сих пор еще не изгладились их любимые варианты «моменталки». Да, пожалуй, можно убедить Германа, что это была неудавшаяся попытка, которая не выгорела. Она будет каяться и сокрушаться и пообещает, что больше такого не повторится. Он, разумеется, как следует выбранит ее – и она вдоволь наглотается унижений, но оставит контролировать свои дела, но только в том случае, если она избавится от Арчера. Это непременное условие. Тогда она подключит к ведению дел фирму «Спенсер, Гроув и Мэнли», люди они старомодные и зануды, но весьма уважаемые, с безупречной репутацией… А с Арчером работать больше нельзя. Ему нельзя больше верить.

Она закурила, чтобы хоть как-то успокоить нервы.