Туз в рукаве

И тут же, в момент прикосновения, ее пронзило бешеное, неукротимое желание немедленно, тотчас же уничтожить, пристрелить его! Не отдаст снимков – и она его убьет! И плевать на последствия! Он заставил ее так страдать, как еще никогда не доводилось, и она не думала, что такое возможно… И еще измывался, смеялся над ней. Не в ногу это будет выстрел… нет! Она убьет его!

Она рывками, часто ловила воздух пересохшим ртом. Сердце бешено колотилось. Нет, так нельзя… Надо успокоиться… В таком состоянии она просто промахнется.

– Хельга! – окликнул Арчер. – Ты как там, в порядке?

Она глубоко, полной грудью вздохнула, потом еще раз. Так, уже немного лучше. Сердце уже не частило. Держа револьвер в опущенной руке, плотно прижатой к боку, чтобы его не было видно, она направилась в гостиную.

Арчер, сидевший в кресле, встретил ее насмешливой улыбкой.

– Ну что, сдаешься? – спросил он. – Вот уж не думал, что мы такие чувствительные.

– Сейчас ты отдашь мне снимки, – сказала она хриплым шепотом, – сейчас же! Или я тебя пристрелю! – И она подняла револьвер.

– Как драматично! – Он встал. – Все, ухожу. Желаю приятно провести время в Нассау. Только смотри, Хельга, поаккуратней там с мальчиками! Не дай бог, Герман застукает. – Он наклонился к пепельнице загасить сигару. – Ты все поняла? Вину за акции – на себя, счет остается при мне.

– Я не шучу! Отдай снимки! Мне плевать, что будет! Отдай или убью!

Он хмыкнул и направился к двери.

– Хоть ты и привлекательная особа, Хельга, но иногда просто утомляешь! – произнес он, открывая дверь.

Она прицелилась в широкую жирную спину и, содрогнувшись, нажала на спусковой крючок. Сухой щелчок, больше ничего.

Он обернулся, удивленно приподнял брови.

– Честное слово, Хельга, ты меня удивляешь! Мало того что ты шлюха… еще и убийца! Все же решилась… Я не был в этом уверен, но все же на всякий пожарный разыскал эту игрушку и разрядил. Теперь видишь, насколько я оказался умней? Прощай. Постарайся обработать Германа и помни: блеф со мной не проходит.

Она так и застыла посередине комнаты, дрожа и не спуская глаз с немого револьвера, зажатого в руке. Услышала, как хлопнула входная дверь, потом подошла к креслу и села. С улицы послышался звук заводимого мотора, затем шум отъехавшего автомобиля.

И тут Хельга разрыдалась. Она всегда считала себя умней Арчера. Всегда слегка презирала его за недостаток способностей и образования. А теперь этот сукин сын обошел ее! Обставил по всем статьям и будет сидеть на шее, пока не умрет Герман!

Она колотила по спинке кресла кулаками и в голос рыдала от ярости и бессилия. Дрянь паршивая, подонок! А еще предстоит разговор с Германом… Малоприятно признаваться, что не сумела правильно распорядиться его деньгами, умудрилась потерять два миллиона!..

– Мэм?

Она замерла, подняла голову.

В дверях стоял Ларри.

При виде его она просто лишилась дара речи. Лишь молча смотрела распухшими от слез глазами, пытаясь подавить рыдания.

– Все в порядке, мэм, – сказал он и, подойдя, уронил ей на колени конверт. – Не надо плакать.

Трясущимися руками она вскрыла конверт и вынула два глянцевых снимка: на одном она протягивает деньги Фридлендеру, на другом – обнаженная лежит на постели рядом с Ларри. В конверте были и негативы.

– Вы лучше сожгли бы их прямо сейчас, мэм, – сказал Ларри.

– Как тебе это удалось?

– Я понял, что он что-то замышляет. Знал, как вам нужны эти снимки. Поэтому я только притворился, что ухожу, а сам вернулся и подслушал, как он сказал, что они в чемодане. Пошел в гараж и взял.

Она достала зажигалку, щелкнула и поднесла снимки к язычку пламени. Бросила пепел в пепельницу, потом то же самое сделала с негативами.

– Мне стыдно, – устало сказала она, поднимая на него глаза. – Мне правда страшно стыдно, Ларри, за то, как я себя вела…

– Ладно, мэм, все о’кей. – Он положил на стол билет и портмоне с чеками. – Вы тоже сделали мне много добра. Стало быть, квиты. Я возвращаюсь в Гамбург. Всего доброго, мэм.

Она вскочила, схватила его за рукав:

– Не валяй дурака, Ларри! Сейчас же возьми деньги и возвращайся в Нью-Йорк! Обязательно! Ты должен начать новую жизнь! Я сама отвезу тебя в Милан! Дам еще денег! Ты сам не понимаешь, что для меня сделал! Я никогда не забуду этого!

Он вырвался от нее, отшатнулся, словно дотронулся до чего-то нечистого.

– Нет, спасибо, мэм. Я больше не хочу от вас ничего… – Он поднял глаза, и она вздрогнула, такая в них читалась укоризна. – Вы и Арчер, вы оба для меня все равно что грязь. Мне неприятно говорить это вам, но тем не менее это правда… Прежде я не знал, что на свете существуют такие люди. Лучше уж вернусь в армию, отсижу положенное, потом через год вернусь… Я сделал это только в благодарность за то, что вы для меня сделали, но мне неохота больше вас видеть.

– Ты хочешь сказать, что возвращаешься к Рону?

– Даже Рон лучше, чем вы. Да, возвращаюсь к нему. Он не подлый.

Хельга беспомощно пожала плечами:

– Что ж, хорошо. Надеюсь, ты будешь с ним счастлив, Ларри. И еще раз спасибо.

Он подошел к двери, остановился, обернулся, затеребил козырек кепи.