Твари Господни

Теперь Август увидел совсем другой пейзаж. Сразу за стенами замка начиналась мертвая пустыня. Ровная серая с мертвой желтизной равнина простиралась во все стороны насколько хватало глаз, и лишь далеко-далеко на западе глаза Августа были способны различить стены Города, но никаких деталей, разумеется, рассмотреть отсюда не мог даже он. При виде Города что-то дрогнуло в душе, но в следующее мгновение Август перевел взгляд на того, кто вторые сутки упорно шел к нему через дышащие смертельным зноем пески, и ему стало не до Города и не до его обитателей.

«Это несправедливо! — понимал ли он в эту секунду, к кому обращает свои слова? Скорее всего, нет. — Я этого не заслужил».

У него едва хватило воли, чтобы оторвать взгляд от бредущего через Пекло путника и взмахом руки, вернуть на место утраченный было чудный вид на Западный хребет. С минуту Август сидел неподвижно, закрыв глаза и не обращая внимания на продолжавшую дымить трубку. Затем медленно поднял веки, взглянул на стол, неуверенно поднял бокал, отпил немного вина, пыхнул несколько раз трубкой и наконец позвонил в колокольчик, вызывая слуг.

— Я буду в Северной башне, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Проследите, чтобы меня никто не беспокоил. Часа в три по полудни, к воротам придет гонец. Впустите его, накормите и напоите, дайте отдохнуть, и, когда он будет готов к разговору, дайте мне знать и накройте ужин на двоих.

После этого, так и не притронувшись к еде, Август встал из-за накрытого стола и быстрым шагом направился в кабинет, находившийся на самой вершине восьмигранной Северной башни.

2

После мертвого жара пустыни, не позволявшего — хоть головой о камни бейся — создать даже стакана воды, круглый мраморный бассейн, наполненный сладкой прохладной водой, источавшей тонкий аромат цветущих лилий, мог показаться раем на земле. Лиса окунулась в воду с головой, медленно всплыла и в два плавных, ленивых взмаха, достигла края бассейна. Там на серебряном блюде живописным натюрмортом были разложены спелые желтые груши, источающие дивный аромат, едва не лопающиеся от переполняющего их сока персики, и совершенно невероятные вишни, такого размера, цвета и вкуса, какой можно встретить, только в Причерноморье или Средней Азии.

«Бахчисарайский фонтан, прямо-таки, — усмехнулась она мысленно, опуская в рот очередную вишню. — Вот подлец!»

Вылезать из воды не хотелось совершенно, но время — деньги, как говорят на Западе, а в ее случае, время — это, зачастую, кровь, так что тянуть с разговором, раз уж ей первой и пока единственной выпала такая удача, было бы глупо. Лиса все-таки съела еще одну вишню, но после этого решительно вылезла из воды и стала оглядываться в поисках своей одежды.

— Эй! — крикнула она так ничего нигде и не обнаружив. — Эй, кто-нибудь?

— Что желает, ваша милость? — служанка появилась за спиной Лисы настолько бесшумно, что Лиса ее не услышала до тех пор, пока та не заговорила.

— Да, — кивнула Лиса. — Мне нужна моя одежда и, после этого, я буду готова встретиться с господином князем.

— Как будет угодно, вашей милости, — снова поклонилась женщина и, выпрямившись, громко хлопнула в ладоши.

Ее хлопок еще не успел отзвучать в гулком купольном зале с бассейном, как в противоположной стене открылись двустворчатые двери, и из них по направлению к Лисе потянулась довольно длинная процессия молодых женщин, каждая из которых несла на вытянутых руках один какой-нибудь элемент одежды.

«Целая „делегация“», — раздраженно подумала Лиса, рассматривая женщин в длинных платьях, идущих к ней плавным церемониальным шагом. Впрочем, раздражение ее возросло многократно, когда она рассмотрела, что именно несли эти служанки, похожие на баронесс.

— Я сказала, — громко произнесла Лиса, поворачиваясь к той служанке, которая пришла первой и осталась стоять за ее спиной. — Я сказала, что мне нужна моя одежда!

— Никак невозможно, — коротко ответила служанка и снова поклонилась.

— Вы будете ужинать с его светлостью, и ваш облик должен соответствовать порядкам, принятым в его доме, — объяснила она сухо через секунду, так и не разогнув при этом спины.

«Сукин сын!»

— Я не умею это носить, — сказала Лиса, рассматривая какие-то шелковые панталоны, которые, судя по всему, должны были доставать ей до колен.

— Это не сложно, ваша милость. «Извращенец!»

3

— Я князь Август, — он был высок и великолепно сложен, и лицо у него было под стать фигуре и роскошному одеянию. Такие лица хорошо смотрятся на золотых монетах, хоть в анфас, хоть в профиль.

— Я князь Август, — сказал он звучным баритоном. — С кем имею честь?

— Рапоза Пратеада, — представилась она, стараясь не думать о том, как выглядит в искристом атласном платье с глубоким декольте и прочих «аристократических» штучках и тряпочках. — Благодарю вас, князь, что согласились меня принять.

— Не за что, — усмехнулся он красивыми точно очерченными губами, в то время как его серые глаза оставались убийственно спокойными.