Твари Господни

Сейчас, стоя на медленно обретающих жизнь «чужих» ногах, Лиса мучительно пыталась вспомнить, какой образ держала в воображении, когда творила свою безумную волшбу. Однако ничего определенного на этот счет в памяти не сохранилось. Все стерла чудовищная боль.

«Красота требует жертв?» — спросила она себя, с содроганием вспоминая тот ужас, который пришел к ней вместе с трансформацией, и, не раздумывая, резко — на одном выдохе нанесла несколько ударов, направленных в тех мнимых троих, которые вдруг атаковали ее сразу с трех направлений. Выброс адреналина запустил сердце в бег, кровь ударила в голову, и, выходя из контакта с «третьим», которого — если бы он был с ней одного роста — она лишила «стомпинг киком»[15] яиц, Лиса потеряла баланс и начала заваливаться на спину, но все-таки вывернулась и упала на руки.

— Обана! — обалдело произнес за ее спиной Алекс.

— Стучаться надо, — сказала она зло, поднимаясь на ноги. — Отвернись!

Она шагнула к постели, схватила с нее одеяло и поспешно завернулась в него, как в плащ.

— Ну? — спросила она, поворачиваясь к двери, в которой спиной к ней стоял Алекс. — Какие новости в эфире? Кстати, ты можешь повернуться.

— Ты в этом вполне уверена? — напряженным голосом спросил Алекс, шея и уши которого полыхали сейчас большевистским кумачом.

— Вполне.

— Ну тогда… Ой!

— Что еще? — раздраженно спросила Лиса, глядя на лупающего глазами Алекса.

— Я… — сказал Алекс и замолчал.

— Ты, — напомнила ему Лиса через несколько секунд.

— Да, — выдохнул, опомнившись Алекс. — Я того. Пика сказала, что ты очнулась, вот я и хотел…

Он снова остановился, впившись взглядом в ее лицо.

«Интересно, что у меня такое с лицом?»

— Я сейчас! — вдруг выкрикнул Алекс и опрометью выскочил из комнаты.

Лиса проводила его взглядом и почти с такой же скоростью бросилась в ванную. Влетев туда, она включила свет и уставилась в зеркало.

«Н-да!» — из зазеркалья на нее смотрела встревоженная девушка лет двадцати пяти, из тех, кого Лиса всю жизнь на дух не переносила. С лицом у девушки все было нормально: правильные черты, голубые глаза, пухлые губки. Вот только все это было красивенькое, а не красивое, если вы понимаете, о чем идет речь. Усредненное, стандартное, вполне подходящее для дешевых журналов для мужчин, но лишенное обаяния, которое почти всегда есть отражение внутреннего содержания. К тому же мочалка была еще и крашеная. Лиса распахнула одеяло и убедилась, что не ошиблась, если эта дамочка и была блондинкой, то только химической.

«Н-да, — скептически повторила она, рассматривая свое тело. — Впрочем, оно и не плохо».

Действительно, при том, что, судя по всему, ее боевые навыки и тренированные мышцы остались при ней, лишь спрятавшись от чужих глаз под гладкой кожей и умеренной жировой прослойкой, новая личина была много лучше любой другой. Хотя бы потому, что никто в здравом уме и твердой памяти не заподозрит в этой крашеной бляди смертельно опасную Ноту, разыскиваемую всеми спецслужбами Варшавского Договора.

От размышлений о собственном облике ее отвлек стук в дверь.

— Нота? — спросил из-за двери Алекс. — Ты здесь?

— Здесь, — ответила она, запахивая одеяло, и стараясь не думать о том, что с этой глупой физиономией ей теперь предстоит жить и, возможно, с нею же — умереть. — Заходи, я прикрылась.

— Я это, — сказал Алекс, осторожно приоткрывая дверь. — Вот…

И он протянул ей отпечатанную на принтере картинку.

— Ты только не обижайся.

— А чего мне…? — Лиса взяла из его рук лист, взглянула и замолчала, не завершив начатой фразы.

Ну что сказать? Дело было не в том, что это была картинка, скачанная с какого-нибудь буржуйского порнографического сайта, и не в том, что изображение голой девушки, сидящей верхом на лошади, могло шокировать Лису. Дело было в другом. По заросшему ромашками горному склону, на пегой лошадке ехала сама Лиса. То есть, не она сама, разумеется, а кто-то, как две капли воды на нее, какой она теперь стала, похожий. Только моложе лет на десять.

— Кто это? — спросила она, сверившись с отражением в зеркале.

— Доминика Граф, — ответил от двери Алекс.

— И?

— Я выбрал тебе ее биографию, — пожал плечами Алекс. — Она из Мюнхена, сирота, последний родственник — дядя по материнской линии — умер два года назад, а она умерла шесть лет назад от передозировки наркотика. Ну я записи в полицейском управлении и больнице подправил, так что она вроде бы жива. Я там еще в базы данных аэропортов изменения внес, так что получается, что Доминика уезжала в Бразилию и жила там пять лет. И все остальное тоже, налоговое управление, социальная служба, водительская лицензия, регистрация при переходе на единый паспорт, номер, серия…

— А это что? — встряхнула Лиса картинкой.

— Она снялась в нескольких фотосессиях, — виновато сказал Алекс. — Лет семь назад, но я думаю, сейчас ее уже никто не помнит.

— Когда ты ее нашел?

— А черт его знает, — пожал плечами Алекс. — Утром.

— Утром?