Твари, подобные Богу

— Чтобы она после увольнения не приняла его из благородных соображений. Тогда у вас появляется неплохой шанс.

— А тебе что с того?

— Честно? Хочу, чтобы он всего лишился. Считайте, месть.

— За что?

— За то, что я ему не последний человек! А он помочь отказался, пнул под зад ногой. Всего ничего просила: на работу сюда устроить! Понимаете, тут место хорошее, зарплата, знают меня — а он моралью-нравственностью взялся прикрываться и в филиал сбагривать. Тата, видите ли, узнает! Вот и узнает. Очень даже быстренько.

Не так чтобы связно, но, в целом, понятно.

— Да, но увольнять-то его зачем?

— Затем, что после увольнения его обязанности к вам перейдут, как раньше, а вы тогда мне поможете. Возьмете помощницей? В благодарность за оказанные услуги.

— Какие еще услуги? — От толком не понятых, но уже манящих перспектив Протопопов сильно разволновался, а при слове «услуги» в приложении к этому ядреному телу в очередной раз вспотел и перестал соображать.

Лео, видно, почувствовав его состояние, посмотрела тяжеловато, в упор, и криво, с вызовом усмехнулась:

— Предоставление необходимой информации и разработка плана действий. Мало?

Протопопов восхищался ею все больше. Что за девка! Он показал глазами: выкладывай.

Лео рассказала про клиентскую базу.

— Я тогда злая была, как ведьма, вот и переслала ее себе сгоряча. Там имена-фамилии, цифирки разные непонятные — наверняка откаты. Я решила, пусть будет, по ходу разберемся. Не оставлять же, раз плохо лежит. И заодно ежедневник его прихватила, чисто по вредности, побегай, думаю, поищи. А после до меня дошло: вот же отличный способ Ваньке, то есть, простите, Ивану, реально отомстить — с откатами подставить! Он же не святой. Но тут без вас не обойтись, вам лучше известно, что сейчас на фирме происходит. И либо в базе, либо в ежедневнике сто пудов найдется зацепочка… предъява для вашего Главного… только ежедневник надо скорей просмотреть, чтоб я его завтра-послезавтра могла обратно в кабинет подбросить, куда-нибудь между столом и стенкой, типа, завалился… ну, это если вы согласитесь участвовать.

Лео одарила Протопопова веселой, до ушей, улыбкой. Тот смотрел на нее, как завороженный, и не сразу понял, что требуется как-то отреагировать. А когда опомнился, привычно кивнул: дескать, продолжай, и сам усмехнулся — сегодня что, день китайского болванчика?

Лео затараторила дальше:

— С клиентами, можете не волноваться, я справлюсь, у меня получится, контакты налаживать умею. Кстати, с многими я по старым временам немножко знакома. А финансами мы с вами получше Вани распорядимся, — Лео снова широко улыбнулась и, понизив голос, бархатисто добавила: — и друг друга, надеюсь, не обидим… Ну, а что Ваньку былые заслуги не спасут, это рупь за сто.

— А тебе за него не страшно? — неожиданно обрел дар речи Протопопов.

— С чего? Главный у вас, конечно, мужик крутой, но за воровство убивать не станет, себе дороже. Выкинет без выходного пособия и дело с концом. Зато Тате вы сможете сказать, что это из-за меня.

— Каким образом из-за тебя?

— Да любым! Например, будто бы Главный возмутился, что кризис, а Иван опять взял на работу любовницу, да еще и с большой зарплатой. Вот и вышвырнул обоих. Тата же в курсе, что он самодур. А в подробности она, как особа высоконравственная, вникать не захочет. Даже разговаривать на эту тему не станет. Нос отворотит — фу, аморалка! — и Ванюшу из списка хороших мальчиков вычеркнет. Но если вам без связной легенды неуютно, я все по пунктикам распишу.

Лео вошла в азарт. Щеки ее раскраснелись, глаза и губы заблестели, роскошные волосы рассыпались по плечам. Она сделалась необыкновенно хороша, и Протопопов не в первый раз за сегодняшний день подумал, что прекрасно понимает Ивана. Такая введет в грех.

Он чрезвычайно воодушевился — подумать, как меньше чем за час переменилась и заиграла красками жизнь! — и его светлые глаза зажглись тем странным прозрачным огнем, который, собственно, и привлекал к нему женщин. Правый уголок тонких губ непроизвольно пополз вверх. Он так внимательно слушал Лео, что весь подался вперед с настороженным, немного тревожным видом самца, учуявшего самку. Больше всего в тот момент он напоминал символическое обозначение Марса.

«А у Таты губа не дура», — внезапно подумала Лео. — «Очень мужских мужиков выбирает, тихоня».

Вдруг оказалось, что они недвусмысленно улыбаются друг другу. Ни один не смутился — оба получали откровенное удовольствие от происходящего.

Когда пауза чуть затянулась, Протопопов откашлялся и, чувствуя себя хозяином ситуации, негромко, спокойно проговорил:

— Что же, гражданка Маккиавели, я обдумаю ваше предложение.

Острота предназначалась не затем, чтобы ее рассмешить. Нет. Он дал ей понять, что намеренно разряжает атмосферу, ибо всякими женскими штучками его не проймешь. Осадил кобылицу. (Правда, само слово — «кобылица» — отдалось нежным зудом в… как это красиво называется? В сокровенных глубинах существа). Но он ничем не выдал себя и продолжил:

— Оставляй ежедневник, завтра верну. А через пару-тройку дней дам ответ, и если он будет положительный…