Твердые реки, мраморный ветер

– Очень разным, – покачал головой Лобсанг. – От трех с половиной миллиардов до всего лишь нескольких миллионов лет. Гималаи – молодые горы, и они продолжают расти. Граниты могут рождаться на глубинах порядка десять – пятнадцать километров, а затем их выносит наверх, попутно происходит еще и размывание покрывающих их пород. Это так называемые "перемещенные граниты", массивы которых могут достигать грандиозных размеров. Например, в Береговом Хребте в Перу граниты видны в интервале четырех километров по высоте, и уходят вниз на неизвестную глубину. Крупные гранитные массивы могут занимать площадь в несколько сот квадратных километров. А еще мы изучим химический состав воды, которая плещется там, в колодце. Пробы мы уже взяли.

– Это что-то может дать?

– Многое. – Лобсанг положил кусок гранита в карман. – А еще я хочу поискать там, в гранитовых пещерах, перидоты и оливины, и тогда мы тоже получим кое-какую определенность… ведь протопланетное вещество, из которого состояла ранняя Земля, было близко по составу к примитивным каменным метеоритам – хондритам, и его дифференциация и привела к формированию перидотитовой верхней мантии Земли, состоящей в основном из магнезиального оливина и пироксена…

Последующие две минуты Лобсанг продолжал фонтанировать чем-то таким, что в голове Джейн совершенно перестало укладываться, и судя по виду Айрин, та понимала не больше. После того, как их слух был ублажен такими словосочетаниями, как "амфиболсодержащие породы", "метаморфизованные кварц-полевошпатовые породы" и "кривая дегидратации гидроксилсодержащих минералов", Джейн подергала Лобсанга за майку и тот умолк.

– Пошли лучше посмотрим – что там выловят наши дайверы, – предложила она.

К этому моменту суета вокруг входа в пещеру затихла, и они полезли внутрь – догонять исследователей подводных пещерных глубин.

Оказывается, в колодце уже провесили удобную веревочную лестницу, спускаться по которой было очень интересно. Внизу – где-то глубоко, – разговоры, свет, звонкие звяканья чего-то металлического, а ты ползешь вниз и перед твоим носом влажная, бугристая стена, которая простояла тут в первозданном виде то ли миллион, то ли миллиард лет, хрен поймет, и свет фонарика рассыпается, разбрызгивается искрами по влажным камням, и повсюду вкрапления чего-то золотистого и серебристого.

Внизу колодца площадка была маленькая и слегка наклонная, так что Джейн на попе съехала по ней пару метров вниз, где начинался горизонтальный расширяющийся проход, в конце которого кипела деятельность. Подойдя ближе, Джейн замерла от восхищения – это было совершенно удивительно – лежащая впереди абсолютно черная и абсолютно неподвижная вода. Впереди грот заканчивался метрах в десяти, так что озерцо казалось просто большой неглубокой лужей, и когда Джейн представляла, что там, в глубине, возможно находится целый подводный мир, у нее в полном смысле слова перехватывало дыхание.

Здесь сейчас было тесновато, и осмотревшись, она обнаружила, что ни одного из дайверов нет.

– Уже ушли??

– Да, – кивнула Росомаха. – Пять минут уже как.

– И сколько они там… будут?

– А кто ж знает, – пожала плечами Росомаха. – Воздуха в двух баллонах хватит при экономном использовании часа на два – два с половиной, так что… смотря что там…

Одинокий капроновый шнур, привязанный к мелкому сталактиту, уходит прямо в воду, и это было всё, что можно было рассматривать в воде.

– Какая черная.., – пробормотала Айрин.

– Интересно, что мы там найдем – в самой воде и вообще тут, вот в этой, например, глине, – Лобсанг нагнулся и собрал небольшой комок глины прямо у берега озерца.

– А что мы можем найти?

– Микроэлементы. Литий, бериллий, фтор, титан, хром, кобальт, цинк, кадмий, вольфрам, ртуть, свинец… да что угодно.

– Ртуть и свинец? То есть эти глины могут быть токсичны? – Удивилась Кунга.

– Нет. Да собственно и нет токсичных элементов, просто есть их токсичные концентрации, и вряд ли их концентрация тут будет превышать самые ничтожные доли, и тем не менее для геолога в этом может многое открыться и стать ясным. Вот например, если мы найдем серу, фосфор и магний, то на какую мысль нас это натолкнет?

– Растения, – прозвучал голос откуда-то слева.

Джейн повернулась. Этого парня она видела то ли у физиков, то ли еще где-то.

– Верно, – подтвердил Лобсанг. – Именно эти три элемента доминируют в золе растений. А если, скажем, фтор и титан?

Ответом была тишина.

– Фтор и титан обнаруживаются в литосфере, – пробормотал Лобсанг и о чем-то задумался. – Есть такой термин – "элементы-биофилы". Это такие химические элементы, содержание которых в золе растений во много раз выше, чем в почвах и в литосфере – к ним относятся йод, молибден, цинк, медь, бор. Так что если в верхних слоях почвы концентрация биофилов повышенная по сравнению с более глубокими слоями, значит тут с высокой вероятностью была жизнь. Этот же принцип используется для того, чтобы искать прошлую жизнь на других планетах.

– Для нас микроэлементы – тоже очень важная составная часть, – произнес чей-то очень знакомый голос.

– Марта, и ты тут!:)