Читаем Тверская Карелия. Рождение Нации полностью

К сожалению, карельскими активистами тогда не осознавалась необходимость создания широкого общественного движения, которое ставило бы своими целями превращение Тверской Карелии в автономное национально-государственное образование в составе Тверской области или Российской Федерации, и придание карельскому или финскому языку статуса государственного языка на территории Тверской Карелии и города Твери.

Книга Вторая – Возрождение

«И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса. И я видел семь Ангелов, которые стояли пред Богом; и дано им семь труб. И пришёл иной Ангел, и стал перед жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом. И вознёсся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога. И взял Ангел кадильницу, и наполнил её огнём с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение. И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить…».

Откровение Иоанна Богослова, глава 8

Глава 4. Карельский или финский язык?

«Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её солёною?»

Евангелие от Матфея, Глава 5

Карельский язык в Тверской Карелии более двухсот лет, вплоть до XIX века, существовал в бесписьменной форме32. Первое издание книги на карельском языке – Евангелия от Матфея, как я уже писал ранее, было осуществлено в 1820 году в Санкт-Петербурге по инициативе священников Тверской епархии Введенского Г.Е. и Золотинского М.А. Для этой цели им пришлось даже создать специальный алфавит, прибавив к русскому языку 13 отсутствовавших в нём букв. Но издание первой книги на карельском языке не повлекло за собой возникновение литературного карельского языка на Тверщине. Решающим негативным фактором здесь оказался временной разрыв в более чем шестьдесят лет между появлением первой печатной книги и открытием массовых земских школ для карельского населения в конце XIX века. У новой карельской литературы с 1820 года и до конца XIX века просто не оказалось читателей, поэтому очень скоро первый литературный опыт на карельском языке был основательно забыт.

В конце XIX века тверским губернским земством во всех волостях карельских уездов Тверской губернии массово открываются начальные народные училища, охватившие к 1917 году практически всё карельское население Тверщины. Для обучения карельских детей русскому языку и усвоения ими школьной программы, учительница Анастасия Толмачевская в 1887 году, по заказу земства, составила первый карельско-русский букварь. Толмачевская, также как до неё Введенский и Золотинский, при печати карельских слов использовала русский алфавит. Обучение отдельно карельскому языку в земских школах не велось. В период конца XIX – начала XX века система всеобщего начального образования Российской империи только складывалась, учителей карельского языка не существовало, а первые карельские дети, которые могли бы в будущем составить ядро молодой карельской интеллигенции, лишь поступили в недавно открытые начальные училища и сели за школьные парты.

Фрагмент Евангелия от Матфея, 1820 год

Появление в начале XX века в карельских уездах Тверской губернии купцов первой гильдии неизбежно привело бы к появлению через несколько десятилетий целых торгово-промышленных династий в Тверской Карелии, дети которых уже во втором-третьем поколениях получали бы специализированное коммерческое образование, а впоследствии и университетское. Исчерпание свободных земель в течение одного-двух десятилетий привело бы к массовому заселению Бежецка, Весьегонска и Красного Холма тверскими карелами, возникновению новых городов в карельских уездах губернии, в первую очередь, из числа крупных торговых сёл и станционных посёлков. Это способствовало бы появлению карельского городского сообщества и открыло бы широкий доступ тверским карелам к получению качественного среднего образования, в том числе возможность поступления в гимназии, семинарии и реальные училища Тверской губернии.

Для создания системы образования на карельском языке и превращения карельского языка из бытового в полноценный литературный язык необходимо было время, чтобы за два-три поколения сформировался устойчивый слой образованных людей, готовых использовать родной язык для выражения своих мыслей и чувств, ведения делопроизводства и составления технической документации. Но именно времени для появления широкого слоя таких людей и создания системы карельского национального образования как раз и не оказалось.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука