Тверской баскак. Том Пятый

Если спросят, я могу еще долго перечислять, но думаю, Абукан жаловаться не будет. Он будет продолжать грабить центральную Саксонию, пока там еще остается что грабить и еще находятся места, до которых он может дотянуться.

Меня такая ситуация вполне устраивала!

«Пусть Абукан развлекается, главное, чтобы не мешал! — Говорил я себе. — Пока его степные батыры висят дамокловым мечом над Саксонией и Бранденбургом, господа будут только сговорчивее!»

И вот я еду по улице германского города Шверин и думаю о том, что не слишком ли я полагаюсь на порядочность всяких там герцогов и графов.

«Да нет, — усмехаюсь я про себя, — не надо лукавить! Ни на какую порядочность ты не полагаешься, а рассчитываешь лишь на здоровый инстинкт самосохранения. Ведь все в этом городе, включая даже несмышленых детей, понимают, что с ними будет в случае моего убийства. Вон даже охрану приставили!»

Пока я развлекаю себя иронией, мы уже выехали на центральную городскую площадь. Копыта цокают по брусчатке, а мой взгляд, стрельнув вверх к вздернутому в небо соборному шпилю, скользит вдоль краснокирпичных, вжавшихся друг в друга домов и останавливается на пузатом здании ратуши.

У широкого каменного крыльца стремянные принимают поводья. Я спрыгиваю на землю и вслед за бароном неспешно поднимаюсь по ступеням. Распахиваются высокие резные двери, шуршит под ногами мрамор еще одной лестницы, и наконец, мы заходим в небольшой зал, заполненный народом.

Кроме герцога Альберта и маркграфа Иоганна, сидящих у противоположной стены, опознаю еще тевтонского посланника. Его белый плащ с характерными черными крестами трудно с чем-либо спутать. Остальной народ мне идентифицировать трудновато, тут и священники в дорогих рясах, и какие-то бюргеры в бархатных беретах. Кто они и зачем их позвали, сказать пока не возьмусь.

Не глазея по сторонам и храня на лице стопроцентную невозмутимость, шагаю через весь зал. Каменные плиты звякают под каблуками сапог, любопытно-встревоженные взгляды жгут мне затылок, а чей-то звонкий голос объявляет.

— Консул Союза городов Русских Иоанн Фрязин, и герцог Баварии Людвиг II Виттельсбах!

Часть 2 Глава 4

Июнь 1258 года

Остановившись в двух шагах от постамента, изображаю приветственный поклон. При этом вижу, что Людвиг не так вежлив и ограничивается лишь кивком головы. Вельможи в креслах тоже не утруждают себя учтивостью и вообще не отвечают на приветствие.

«Ладно, — раздраженно бурчу про себя, — сочтемся когда-нибудь!»

Все взгляды нацелены на меня, и мой голос нарушает застывшую вокруг надрывную тишину.

— Ваши сиятельства! — Еще раз поочередно склоняю голову в сторону одного и второго сидящего герцога. — Я пришел для того, чтобы протянуть вам руку помощи!

Выдерживаю паузу, пока вокруг стоит изумленный гул, и продолжаю.

— Можете мне не верить, но это так! В этой трагической и, казалось бы, безвыходной ситуации я готов предложить вам спасительный выход, которому уже последовали король Богемии Пржемысл Оттакар II и, — поворачиваюсь в сторону стоящего рядом Людвига, — герцог Саксонии Людвиг II Суровый.

Замечаю, как мой баварский «друг» недовольно морщится при упоминании своего имени, и толкую это как то, что где-то в глубине души он стыдится своего выбора.

«Ничего, — усмехаюсь про себя, — стерпится — слюбится!»

Еще одна театральная пауза, и я озвучиваю то, ради чего я их всех тут собрал.

— Выход прост и очевиден! Все, что вам надо сделать, это выбрать королем Германии и императором Священной римской империи того, кто и так имеет на это полное право. Я говорю о Конрадине Гогенштауфене! Я знаю, что он еще очень юн, и тем не менее Великий монгольский хан признал его право на трон, а тот в свою очередь присягнул ему, как сюзерену.

Первые мои слова встречаются недоверчивым гулом, а затем наступает мертвая тишина. Никто в этом зале не в состоянии сразу связать эти две нити. Причем здесь Конрадин и какой-то хан⁈

Наконец, первым находится Альберт Саксонский.

— У Германии уже есть король, хоть я и голосовал против!

Это как раз и есть причина, по которой первоочередным направлением я выбрал наступление именно на Саксонию и Бранденбург. Как я правильно помнил, владетели этих земель были теми двумя курфюрстами из трех, что голосовали против Генриха Корнуоллского.

Смотрю прямо в возмущенные глаза герцога и отвечаю недоумевающим вопросом.

— И где же он⁈ Где ваш король, когда Германия в беде⁈ — Тут я бросаю взгляд в сторону маркграфа. — Может быть, он защитил твоего брата, когда того сбили с коня⁈ Где он вообще был, ваш король, когда вы сражались на Эбенхюгельских холмах⁈

Сейчас я давлю на самые чувствительные струны человеческой души — на обиду и страстное желание оправдаться перед самим собой. Иоганн бросил брата и знает об этом, но сейчас я словно бы говорю ему — нет, это не твоя вина, это вина твоего короля, предавшего вас обоих!

Вместо Альберта, вдруг подал голос представитель Ордена.

— Я слышал епископ Кельна посылал за помочью ко всем христианским монархам, и к герцогу Корнуоллскому в том числе, но ответа не получил ни от кого.