Тверской баскак. Том Пятый

Почесав обтянутый кольчужным койфом затылок, тот соглашается.

— Ладно, попробую! — Сказав, он утер потекшую изо рта слюну и молча вышел за дверь.

В коридоре загрохотали тяжелые сапожищи, а я вопросительно взглянул на Калиду, мол что скажешь, сделает или нет⁈

* * *

Когда чего-нибудь ждешь, время течет издевательски медленно. За слюдяным оконцем уже черная летняя ночь, а от кривого командора ни слуху, ни духу. Развлекаю себя тем, что хожу из одного угла комнаты в другой, потому как ничем другим заняться сейчас не в состоянии.

«Да не дергайся ты! — В который уже раз крою себя за лишнюю нервозность. — Ты же видел его глаза! Да за твой перстень он силой приволочет всех ганзейских купцов разом, даже если они не захотят идти!»

Разумом я это понимаю, но все равно нервничаю. Скорее всего, потому что у меня дурное предчувствие. Каким-то шестым чувством я осознаю опасность, и оно, не уставая, шепчет мне прямо в мозг — пока расклад не в твою пользу, и, если ты ничего не предпримешь и не развернешь ситуацию, то для тебя все может закончиться крайне печально.

Еще один круг! В оду сторону, в другую, и тут я замираю, услышав уже знакомое шарканье тяжелых сапог.

Вскоре распахивается дверь, и в проеме появляется Калида.

— Привел! — Он чуть мотнул головой себе за спину. — Пущать⁈

Разом успокаиваюсь и, сев за стол, киваю.

— Давай!

Калида открывает дверь шире и отходит в сторону, пропуская давешнего командора и еще двух человек. Маленького сухенького еврея со злыми глазками и дородного лысого бюргера с нездорово-красным лицом.

При виде меня оба склоняются в поклоне, и мордатый представляется первым.

— Председатель Ганзейского союза в вольном городе Любек, Франц Шульцгруммер.

Следом за ним еще раз склоняет голову тощий мужичок.

— Джованни Бонсиньори, представитель банка Сиены в Любеке.

Произнесенная фамилия поднимает из глубин моей памяти совсем другого Бонсиньори.

«Орландо Бонсиньори, крупнейший банкир средневековья. Основатель банка Гран Тавола в Сиене, финансовый поверенный Ватикана и доверенное лицо папы Иннокентия IV»

Все это вихрем проносится в моей голове, а взгляд независимо от этого фиксирует, что застывший в дверях командор уже проявляет признаки нетерпения. Показывать гостям то, что их визит стоил мне немалых денег, в мои планы не входит. Поэтому резко поднимаюсь и, проходя к дверям, незаметно снимая с пальца перстень.

— Благодарю вас, командор! — Произношу с излишней торжественностью, одновременно протягивая ладонь.

Старый вояка недоверчиво тянет мне свою пятерню. Его кривая морда в этот момент красноречиво изображает возмущение. Рукопожатие и все! Да не хочешь ли ты меня надуть⁈ Переходящий в шрам рот уже было дернулся проклятием, но тут, наконец, он почувствовал в руке инородный предмет, сильно напоминающий обещанное кольцо. Жутковатая маска на его лице мгновенно превратилась в безобразную гримасу, значение которой я уже знаю. Так в его исполнении выглядит всепонимающая хитроватая улыбка.

Расчувствовавшись, командор попытался даже высказать свою благодарности, но, видимо, таких слов в его лексиконе не нашлось, и в результате я услышал лишь невнятное мычание.

Дружески похлопав командора по железному плечу, даю знак Калиде, мол выводи нашего «друга».

Тот сразу же подхватил командора и твердо развернул его на выход. Я же, прикрыв дверь, оборачиваюсь к гостям.

— Рад видеть вас у себя, — надеваю на лицо широкую радушную улыбку, — если можно так сказать в моем положении!

Часть 2 Глава 5

Июнь 1258 года

Присаживаюсь к столу и, снимая с лица улыбку, останавливаю взгляд на худосочном госте.

— Кем вы приходитесь знаменитому Орландо Бонсиньори?

Мой вопрос на чистой латыни с акцентом уроженца Сиены застает его врасплох, и, потерявшись, он не сдерживает эмоции.

— Откуда вы?!.

Сеньор, явно, не ожидал услышать родной язык, а уж тем более такой осведомленности от дикаря и варвара с другого конца света.

С трудом, но он все же справляется с собой.

— Орландо — мой родной брат! — В его голосе в этот момент звучит искреннее почитание и восхищение старшим братом. — Я представляю в Любеке интересы его банка Гран Тавола.

«Это даже лучше, чем я ожидал! — Обрадованно восклицаю про себя. — Есть возможность заполучить в компаньоны один из крупнейших банков Европы этого времени!»

Ничем не выдавая своего удовлетворения, вновь одеваю на лицо лучезарную улыбку, но не тороплюсь начинать разговор, вынуждая гостей сделать первый ход.

Наконец, первым не выдерживает мордатый.

— Время позднее! И нам хотелось бы узнать, о каком предложении шла речь в вашем послании.

Перевожу взгляд с банкира на купца и вновь перехожу на немецкий.

— Дело в том, что я тут на досуге прикинул кое-какие цифры и был слегка удивлен. Получается, что весь доход ганзейского двора в городе Любек, включая операции банка, составляет всего лишь около десяти тысяч золотых флоринов в год.

Теперь они оба выглядят слегка обалдевшими. Дикарь не только говорит на латыни, но в довершении еще и считать умеет!