Тверской баскак. Том Пятый

Для меня это не ново, на таких принципах уже давно работает Тверское торговое товарищество. Для моих будущих партнеров такой подход тоже не в диковинку, и они сразу же понимают, что надуть меня не удастся и если уж они согласятся, то придется играть по-честному.

И немец, и итальянец некоторое время обдумывают услышанное, и уже Франц озвучивает свои сомнения.

— Ревель под датчанами! Они могут сильно осложнить дело.

С легкой усмешкой отрицательно качаю головой.

— Уже нет! Ревель, как и Дерпт и Нарва, с этой зимы под моей властью.

У меня нет точных данных, взял ли Ерш Ревель и Нарву, но я излучаю абсолютную уверенность в своих словах.

— Не сомневайтесь! Маршрут от Ревеля до Индии я полностью контролирую, на вас же ложится лишь обеспечение безопасности в Балтийском море.

Спустив с моего лица недоверчивый взгляд, гость из Любека процедил, словно бы разговаривая с самим собой

— Допустим! Путь в Эстляндию для нас не новый, и на этом отрезке Ганза способна защитить свои корабли. Другой же отрезок мне кажется уж очень длинным и рискованным. По чьим землям он будет проходить⁈ — Купец нагнулся над картой, щуря близорукие глаза. — Вы сами или ваши люди уже ходили этим маршрутом?

— Неоднократно! — Вкладываю в голос уверенные нотки человека, убежденного в своей правоте. — Мои корабли ежегодно достигают портов Персии и привозят товар в Тверь.

Для убедительности еще раз веду пальцем по красной линии.

— Весной покидают Тверь, проходят через всю Волгу, Гилянское море и к осени возвращаются обратно. — Палец тыкает в черную точку с надписью Тверь. — У меня даже сейчас все склады в Твери забиты этим товаром.

Киваю на шкатулку и с показной легкостью двигаю ее в сторону гостей.

— Дарю! Пусть эта мелочь послужит залогом наших добрых начинаний.

Мелочь по здешним ценам тянет на целое состояние, и мой широкий жест произвел-таки впечатление. Оба моих гостя в одночасье прониклись к моим словам если уж и не полным доверием, то уважением точно.

Через пару мгновений банкир Джованни бросил на меня прищуренный взгляд.

— Не скрою, предложение очень заманчивое и перспективное, но я так понимаю, что это далеко не все! Одним торговым договором вы не ограничитесь. Сверх того, вы хотите от нас какого-то политического шага. Какого⁈

Оба моих гостя уставились на меня в ожидании прямого ответа, но я начинаю издалека.

— Когда начинаешь такое непростое дело, следует иметь в виду, что чем больше оборот, тем выше соответственно доля сопутствующих расходов и рисков! Большой поток товара потребует большого рынка. Ради торговли в одном, двух или даже в трех городах не стоит и начинать. Тут надо нацеливаться, как минимум, на всю Германию, а в идеале и на всю Европу. — Делаю паузу, выдерживая испытывающий взгляд четырех глаз. — Для этого нужна крепкая центральная власть с единым пространством, едиными таможенными и налоговыми правилами, без баронского беспредела и военных рисков. Здесь в Европе этого можно добиться только воссозданием императорской власти и вхождением Германии в состав Великой монгольской империи.

Едва я остановился, как итальянец скривил рот усмешкой.

— Как дорожка не кружила, а все равно вернулась к Конрадину. — Его проницательный взгляд уперся в меня. — Да поймите вы, это не наша епархия! В вопросе выбора императора мы ничего не решаем, нас даже не спрашивают!

На это я изображаю добродушную усмешку.

— Но ведь для чего-то вас позвали сюда! Для чего⁈ — Не давая Джованни открыть рта, сам же и отвечаю на свой вопрос. — Дайте-ка угадаю! Ясновельможные господа просят денег! Нет⁈ Просят очень много денег⁈

Вижу, что угадал, и убираю улыбку с лица.

— Вам не надоело, что вас используют в качестве дойных коров. Нужны деньги — зовут, не нужны — нос воротят и с порога гонят, как скот!

Специально стараюсь задеть побольней, чтобы проняло, и добиваюсь в этом успеха. Красное лицо Франца становится просто багровым, и нос Джованни все больше напоминает орлиный клюв.

— Покажите в конце концов, что у вас тоже есть право голоса! — Жестко вбиваю слова в насупленные лица. — Скажите Альберту, что он получит заем, только если отдаст свой голос за Конрадина Гогенштауфена.

Скулы моих гостей костенеют еще больше, и я понимаю почему. За подобную дерзость их обоих могут ведь и в каземат бросить, а то и на плаху отправить. Нрав у герцога Саксонии склочный, и открытого противостояния он не простит.

Видя такое уныние, вновь перехожу от призывов к уговорам.

— Вы поймите, как только курфюрсты выберут Конрадина императором, тут же прекратится война. Великий хан не воюет со своей территорией. Взгляните на Баварию! Людвиг Суровый дал ленную присягу Великому хану, и его герцогство благоденствует, тогда как Саксония и Бранденбург в огне. Баварский герцог оказался мудрее, он знает, что степной потоп как пришел, так и уйдет, а править в Германии останется тот, кто сохранит больше сил.

Обвожу их взглядом и спрашиваю.