Твёрже алмаза

Несколько ночей подряд её преследовал один и тот же сон. Она на коньках катается на любимом озере. Лёд, казавшийся таким надёжным и твёрдым, изрезался трещинами, разломился на части и её понесло течением в неведомом направлении.

И вот уже не пруд вокруг, а кипящее море. Её несёт на такой скорости, что в ушах свистит. А всё, что держит над взбесившимся потоком – прозрачная пластина льда, истончающаяся с каждой секундой. Каролина проснулась и только тем смогла избежать падения в ледяную бездну.

Но ощущения того, что сон приходит не просто так, не оставляло её и после пробуждения.

Было ли это предчувствием будущего? Или отражением настоящего? Она никак не могла понять.

Их отношения с Сидом Кайлом ставили её в тупик. Каролина не понимала… нет, не его чувств, как раз с ними всё было более-менее ясно. Сид Кайл относился к ней со снисходительностью сильного к слабому, умного к глупому, старшего к младшему. Её красота и юность не оставляли его равнодушным ровно настолько, насколько могли тронуть человека цельного и искушённого приторная прелесть первоцвета.

Каролина ни на секунду не обманывалась в том, что Сид Кайл будет относиться к ней хорошо. Он никогда её не обидит.

Но будет ли он любить её так, как отец Каролины любил её мать? Как любили мужчины свою избранницу в её любимых романах? Как сама Каролина мечтала быть любимой?

Хотя куда понять другого, когда себя понять не получается? Любит ли она сама Сида? Как понять, что любишь?

Совсем недавно Каролина не сомневалась в любви к Питеру, сходила от желания выйти за него замуж и скакать с ним на белых лошадях рука об руку в закат.

Теперь подобные фантазии кажутся откровенно смешными и даже детскими. Теперь она и думать о Питере забыла. Хотя, нет, помнит, конечно. И желает ему всего самого лучшего, желательно где ни будь подальше от неё самой, потому что его злые взгляды и печальные вздохи откровенно её бесят.

Сид Кайл завладел если не сердцем, то думами и телом Каролины точно, завладел целиком и полностью.

Она беспрестанно думала о нём. Стоило Сиду появиться рядом, в Каролине словно вспыхивало пламя – жестокое, палящее, требовательное. И она ни о чём не могла думать, кроме как о нём, о его поцелуях и ласках. О том удовольствии, что он дарил ей.

Каролина находила это неправильным. Она иначе представляла себе любовь. В настоящей любви должна, как цветок, распускаться нежность. А к

Ей показалось, что в воротах мелькнула белоснежная грива Сноу, любимого жеребца Сида. Мгновение поколебавшись, Каролина выбралась из своего укрытия и поспешила к дверям, где бросилась на шею мужу.

От одежды герцога веяло холодом.

– Миледи, признаться, никак не ожидал от вас столь бурного приёма, – со смехом обнял он её в ответ.

– Почему же, милорд?

– Потому что до сих пор вы мне на шею бросались редко.

– Без вашего общества день тянулся так долго, – вздохнула Каролина.

– Крайне польщён. Если позволишь, я по-настоящему развею твою скуку предстоящим вечером. Вот только приведу себя в порядок, моя кошечка, и весь твой.

– Конечно, – послушно отступила Каролина. – Велю падать ужин. Вы ведь проголодались, ваша светлость? – лукаво вопросила она.

– Как волк, – подмигнул он ей перед тем, как направиться на свою половину.

Каролина несколько секунд глядела Сиду вслед. Высокий, элегантный, двигающийся с уверенностью леопарда, знающего что он всегда сумеет прыгнуть на четыре лапы и настичь при желании, намеченную добычу.

Смотреть на Сида Кайла она могла бесконечно долго, как на пламя или текущую реку. Каролина могла только надеяться, что наступит день, когда она сможет смотреть на мужа и при взгляде на него у неё перестанет захватывать дух.

Каролина позвонила в колокольчик.

– Проследите, чтобы накрыли лёгкий ужин с закусками в кабинете его светлости. И велите затопить камин, – распорядилась она.

Каролина нравилось чувствовать себя хозяйкой. Потихоньку она начала распробовать слово «герцогиня» и входила во вкус. Быть герцогиней Кайл здорово. Кроме короля и мужа в этом мире никто не осмелится ей приказывать.

Даже мать.

При воспоминании о Фионе в горле образовался нехороший комок, и Каролина не рискнула думать об этом дальше.

– Ваша милость? – присела в реверансе камеристка.

– Вы уже пришли? Прекрасно. Помогите переодеться к ужину.

– Что желаете надеть? Какую причёску будем делать?

– Причёску? – свела брови Каролина. – Нет, пожалуй, причёски не надо. Я хочу выглядеть соблазнительно, но по-домашнему.

– Как пожелаете.

Каролина остановила выбор на простом платье из голубой тафты с широким белым воротником из дорогих кружев.

Она не торопилась, справедливо предполагая, что Сиду потребуется время и в результате оказалось, что пришла позже него.

В ожидании Каролины герцог сидел на полу, перед камином, с бокалом вина в руке и задумчиво глядел на пламя. Багровые отсветы играли на его тонком лице.

Каролина двигалась очень тихо, но видимо чем-то выдала себя. Почувствовав её присутствие, герцог вскинул голову. Глаза его сверкнули, поймав отблеск света.