Твое имя

– Мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы найти тебя, – сказала мисс Лина. – Ты не поверишь, сколько людей и мест мне пришлось увидеть, прежде чем я оказалась здесь. Как только я потеряла тебя, моя жизнь сделала все возможное, чтобы отвлечь меня, и я не нашла тебя снова. Я была нужна людям то тут, то там… Но как ты справился со всем этим в одиночку? Дай-ка я посмотрю. Боже мой, ты стал таким большим. Теперь тебе придется носить меня на руках. А твое лицо – как оно завораживает… Ты ведь простишь меня, правда?

– Здесь нечего прощать. Я бы ждал тебя всю свою жизнь.

Мое сердце рванулось вперед. Второй голос обладал звенящей чистотой колокольчика. Это был не человеческий голос, а воздушный апофеоз, по сравнению с которым все остальные голоса были грубыми отклонениями.

Мальчик положил подбородок на плечо мисс Лины. Он был точь-в-точь как Мун. На нем не было ничего кроме белых льняных брюк и белой футболки, как будто он выставлял себя на всеобщее обозрение. В самом деле, у него были черты, которые мне всегда нравились: пухлые губы, широкие щеки, похожие на щелочки глаза. Но я не могла перейти от мысли, что он похож на Муна, к мысли, что он и есть Мун. На самом деле, его сходство, возможно, доказывало, что он не Мун. Сходство исключало эквивалентность: если бы этот мальчик был Муном, я бы никогда не сказала, что он похож на Муна, точно так же как я бы никогда не сказала, что я похожа на саму себя.

Под моей ногой была веточка; я надавила, чтобы посмотреть, что произойдет. Мальчик повернул голову на звук. Впервые в нашей жизни Мун смотрел на меня. Я всегда думала, что, как только он окажется в пределах досягаемости, у меня не будет другого выбора, кроме как сообщить, что я люблю его. Но я не побежала к нему, я не произнесла ни слова. Теперь, когда мы были вместе в комнате, я обнаружила, что не знаю, как испытывать к нему любовь, имея все же внутреннюю убежденность, что я так сильно полюбила его, несмотря на расстояние, через тоску. Я была не менее уверена в своих чувствах, но они, казалось, лежали на полке выше, чем мог дотянуться мой непосредственный опыт.

Он отвернулся с неизменным выражением лица, как будто моего присутствия следовало ожидать не больше, чем присутствия одного из деревьев. С дрожью я задалась вопросом, видел ли он меня вообще. Но не было никаких сомнений, что если я сделаю три широких шага, то тоже смогу заключить его в свои объятия.

Внезапно в мастерскую ворвался порыв ветра и превратил тысячи цветов в шелестящую труху. Окутанной этим звуком, который, казалось, жил в этом лесу и за его пределами, в других экосистемах, с которыми я никогда раньше не сталкивалась, мне было трудно поверить, что мы находимся в одной комнате.

– Дай я посмотрю еще раз, – сказала мисс Лина. – Неужели это правда? Я так сильно скучала по тебе, что с трудом могу поверить, что нашла тебя.

Она погладила его по всему лицу, словно пытаясь убедиться в его подлинности.

– Не сомневайся в себе, – ответил Мун. – Я именно тот, за кого ты меня принимаешь. Я не знаю, как быть кем-то другим.

Я лежала в постели в комнате для гостей, уставившись на богато украшенный рельефный потолок, где херувимы утыкались носами в густые заросли винограда. Было так жарко, что я разделась до нижнего белья. Ранее тем вечером, вместо того чтобы отправиться на ужин, я бездельничала в своей комнате перед зеркалом, попеременно опьяненная и напуганная тем фактом, что Мун увидел мое лицо, его несовершенства, явные эмоции в моих глазах. Когда я, наконец, спустилась вниз, то услышала приглушенные голоса через дверь в столовую – все уже были внутри. Но я не могла заставить себя войти. От мысли прощебетать «привет, приятно познакомиться» Муну за едой у меня скрутило живот. И о чем бы мы могли поговорить? Я не могла спросить, как какой-нибудь болтливый репортер, почему он ушел из группы. Мне были нужны витиеватые поэтические строки, наполненные загадочным смыслом, но не настолько неясные, чтобы он был вынужден просить разъяснений. Я отказалась делать Муна соучастником неразберихи в моей собственной драме. Потерпев полное поражение, я украдкой вернулась в свою комнату.

Теперь я лежала на спине, обездвиженная угрызениями совести, выбитая из колеи собственной глупостью.

Я уже была на пороге сна, когда послышались шаги. Я резко взбодрилась. Кто-то медленно шел по прямой над моей головой. Пол скрипел при каждом шаге. Я знала, что это был Мун. Спокойная решимость, чувственная апатия – это должен был быть он. Шум ослаб, когда он вышел за пределы периметра моей комнаты. Но потом он вернулся. Он внезапно остановился примерно в метре справа от меня, затем возобновил свои шаги, перейдя на противоположную сторону. Он что, жил на чердаке? Если так, то его комната, казалось, была в два раза больше моей. Моя комната, пригодная для ребенка, была захвачена его комнатой сверху.

Я затаила дыхание и лежала неподвижно, ощущая пробуждение той силы страсти, которую не испытывала с момента своего приезда сюда.