Твои фотографии

— Нет, я этого не говорила. Это было бы глупо. Но ты останешься работать на той же должности. Можешь работать секретарем нового редактора, когда его назначат.

— А когда это произойдет?

— Пока не знаю. Это зависит от Мартина.

Элисон кивнула. Мэнда и раздавила сигарету в пепельнице и снова села за стол.

— Спасибо, Элисон, ты свободна.

— Но это нечестно, — сказала Сьюзан, — ты ведь ему ничего не сказала.

— Ничего страшного, — вздохнула Элисон, — мне с самого начала было противно в этом участвовать.

Эдриан неожиданно пришел в возбуждение.

— Ты помнишь, что именно она тебе сказала, когда предложила повышение?

— Не совсем. То есть, помню, но ведь это не имеет значения.

— Но если она действительно тебе что-то пообещала, то ты сможешь ей это припомнить.

— Как? Нигде не записано, что она сказала, и она не из тех, кого можно поймать на слове.

— Тебе так только кажется. Многие уважают настойчивость. Может быть, ты упустила момент, но, по-моему если ты станешь настаивать на своем, то сможешь от нее чего-то добиться.

Элисон вздохнула и тяжело опустилась на диван. Эдриан, конечно, разозлится, если она начнет спорить с ним при Сьюзан, но как можно считать, что знаешь о работе все, ни разу в жизни не переступив порога офиса? Наверное, это у него от родителей (оба известные специалисты в области менеджмента), но все же удивительно, почему он так охотно берет на себя роль советчика — притом, что ненавидит, по его словам, профессиональные разговоры предков.

Сьюзан подвинулась на диване, освобождая ей место. На животе у нее, чуть выше пояса юбки, шатко балансировала миска с чипсами. Элисон взяла лежавший рядом с ней пульт и включила телевизор.

Сексуально и соблазнительно

Обри открыл дверь своей квартиры, взял у Мартина пальто и провел его в комнату, где уже сидели Наоми, Блейк, Хелена и Анита. Все держали в руках длинные тонкие бокалы с вином, и Обри быстро принес Мартину такой же. Тот взял бокал и уселся на большом жестком диване рядом с Наоми. Она улыбнулась и подтянула ноги под себя — ее острые каблуки оказались так близко от Мартина, что чуть не укололи ему ноги. Мартин наклонился к ней и прошептал:

— Дженнингс еще не появлялся?

Наоми покачала головой и заметила:

— Ну, не такой уж он и урод. Парень не виноват, что жена у него — потаскуха.

В дверь позвонили. Обри оторвался от разговора и пошел открывать. Мартин вынул из кармана пачку сигарет и закурил.

— Как поживаешь, Блейк?

— Вроде ничего, просто неприятный выдался денек.

— Может, расскажешь?

Блейк улыбнулся.

— Да, так, ничего серьезного. Денежные дела.

Вошел Обри вместе с Дженнингсом.

— Не стесняйтесь, наливайте вино, ешьте конфеты. Обед будет готов минут через пятнадцать.

Он оставил Дженнингса посреди комнаты, а сам отправился на кухню. Дженнингс был смущен и стрелял глазами по комнате в надежде, что кто-нибудь его выручит. Настроенный благодушно, Мартин спросил:

— У тебя новый пиджак?

Дженнингс одернул рукава.

— Тебе нравится? Подарок бывшей подружки, купила его мне пару лет назад, но я его не надевал. Всегда думал, что он мне не идет.

— Нет, напротив. Выглядит очень по-американски.

Наоми недоверчиво посмотрела на Мартина, будто подозревая, что он собирается Дженнингса как-нибудь ужасно унизить. Но тот был явно польщен.

— Спасибо. Наверное, так всегда происходит с одеждой, которая тебе непривычна. Чувствуешь себя словно в карнавальном костюме.

Мартин взглянул на Хелену.

— А ты тоже относишься к своей одежде как к карнавальному костюму?

— К своей одежде? — переспросила она. — Почему ты думаешь, что это карнавальный костюм?

— Нет, я так не думаю. Просто сколько я тебя вижу, ты в одном и том же. Может, это специально.

Хелена выглядела скорее озадаченно, чем обиженно, казалось, ей было приятно, что Мартин обратил внимание на ее внешний вид. Она поддела пальцем воротничок, оттянула его и снова посмотрела на Мартина.

— Я всегда так одевалась. Многие в Германии и в других странах — впрочем, в Лондоне таких меньше — кидаются в крайности, чтобы подчеркнуть свою индивидуальность. Уже лет в девять, где-то так, у меня было много друзей среди панков. И меня тянуло в их компанию, но мой отец… — он очень умный человек и частенько задавал мне всякие логические задачки… так вот мне стало ясно, что быть панком — это тоже верный способ слиться с толпой. Но мне хотелось дружить с этими панками, потому что — хоть у вас это и не совсем так — они самые крутые и, наверное, самые умные среди молодежи. Поэтому я выбрала себе одежду, которая кажется консервативной и панковской одновременно… идея была в том, чтобы свободно общаться как с теми, так и с другими, это было для меня очень важно… и школьная форма показалась мне лучшим вариантом, ведь это еще к тому же сексуально и соблазнительно.

Теперь, когда всеобщее внимание было приковано к Хелене, у Дженнингса был еще более потерянный вид, и, воспользовавшись моментом, он сел. Тема одежды явно исчерпала себя, и все стали общаться группками, пока не пришел Обри, чтобы позвать всех к столу.