Твои губы - судьба моей кожи (СИ)

— Простите, — неловко пробормотал Сэхун, побледнел, поставил всё-таки фото на место и побрёл к дивану. Остановился между диваном и столом, помедлил, разглядывая пальцы на босых ступнях Чонина, а после резко вскинул голову. — Мне очень жаль, что я доставил вам беспокойство. Но я не хотел, чтобы так получилось. Просто не было иного выбора. И не думайте, что вы должны платить за меня. Просто… просто у меня нет денег. Но я могу заплатить прямо сейчас. Вот…

Когда Сэхун успел развязать пояс, Чонин не заметил, зато отлично заметил, как Сэхун порывистым движением распахнул халат, под которым закономерно не было вообще ничего. Нотки ванили стали слаще и настойчивее. Сэхун неловко плюхнулся на диван и развёл ноги в стороны. На Чонина он старательно не смотрел, полыхал щеками, скулами и ушами и крупно дрожал. Даже губы дрожали.

— Я ещё должен вам за проколотое колесо. Вот… вы можете…

Чонин медленно, как во сне, потянул за кончик простыни, оставшейся на подлокотнике кресла, встряхнул, подошёл к дивану и наклонился к зажмурившемуся Сэхуну. Осторожно завернул в простыню вместе со сладостью ванили, нашарил рукой чашку с чаем, встретил испуганно-ошеломлённый взгляд Сэхуна и заставил пальцами обхватить тёплый фарфоровый бок.

— Пей.

Сэхун машинально кивнул и припал к чашке дрожащими губами. Выпил всё. Чонин мягко отобрал пустую чашку, заставил Сэхуна уронить голову на подушку, провёл ладонью по влажным волосам и тихо велел:

— Поспи, Сэхун-и. Поговорим утром.

Прихватив чашку и погасив свет, он вышел в коридор. На миг прислонился лбом к стене и выдохнул, доплёлся до раковины, бездумно ополоснул чашку и сунул в сушилку, осталось добраться до кровати, сбросить пижаму и вытянуться под тонкой простынёй в приятном полумраке. Чонин нашарил под подушкой пульт и сделал ночное освещение в спальне минимальным. Закрыл глаза и честно попытался уснуть.

— Наставник Ким…

Он решил, что примерещилось, но всё же повернул голову и приподнялся на локте, чтобы различить в густом сумраке завёрнутого в простыню Сэхуна и маячившего рядом Лапу.

— Можно… просто рядом с вами поспать? Мне нужно. Я не… не могу один.

Сэхун стоял, понурившись, и комкал в пальцах край простыни. Вместе с простынёй он сейчас тонкими пальцами комкал и сминал то, что ныло у Чонина в груди. Больно и остро — до перехваченного дыхания и колкой рези в горле.

Чонин молча перебрался на дальнюю от Сэхуна сторону кровати, повернулся на правый бок — спиной к Сэхуну — и плотно закрыл глаза. Он сейчас был не в том состоянии, чтобы думать. Слишком много сюрпризов за один день. Особенно для человека, три года живущего размеренно и строго по плану.

Если Сэхун и улёгся, то сделал это совершенно бесшумно. Впрочем, кровать была достаточно широкой, чтобы они не мешали друг другу. Это обстоятельство не избавляло Чонина от воспоминаний о длинных ногах, плавных линиях бёдер, об изящных очертаниях мышц на животе и груди… Трогательно тонкие ключицы и запястья, безупречная шея… И повсюду матовая светлая кожа с нежно голубеющими под ней жилками. Как драгоценный фарфор в любимой коллекции старшего брата. И лёгкий запах ванили уже тоже повсюду.

Чонин с силой закусил нижнюю губу и в грубых выражениях мысленно велел самому себе просто уснуть. Без изысков. Прямо сейчас. Игнорируя все прозрачные намёки тела и смятое в комок пальцами Сэхуна сердце.

========== 4.2 ==========

Комментарий к 4.2

Добрый вечер, котички)

Спираль закручивается :)

Музыка - Yanni - Nostalgia

Бета

4.2

Сэхун так сладко ещё ни разу не просыпался. Даже назойливо пиликающий будильник не мог испортить ему настроение. Сэхун долго пытался его нашарить. Не обнаружил на обычном месте, но нашёл-таки и “прихлопнул”, а потом под ладонью оказалось что-то гладкое и приятно густое.

От неожиданности Сэхун распахнул глаза. Он лежал, вытянувшись на спине, и смотрел определённо в незнакомый потолок. Приподняв голову, ошарашенно моргнул. Потому что его пальцы деловито перебирали тёмную шевелюру. Потому что, чёрт возьми, на нём спал Чонин, и ему теперь казалось, что сон продолжается.

Чонин спал тихо, едва тревожа кожу на груди Сэхуна бесшумным дыханием. Грудь Сэхуна он, как видно, счёл удобной подушкой. Под простынёй Сэхун отлично различил очертания руки, собственнически обхватившей его за пояс. Горячая ладонь отогревала ему бок. А ещё Чонин закинул ему на бёдра ногу.

Что было куда хуже — Сэхун отчётливо чуял запах Чонина и степень влажности простыни под собой. Он никогда прежде так бурно не реагировал ни на одного альфу в своей жизни. Сэхун никогда и не испытывал пресловутого “жара”, что служило ещё одной причиной, удерживающей дядю от крайних мер.

Сэхун тихо лежал и не двигался, потому что всерьёз опасался, будто бы одно движение могло спровоцировать тот самый “жар”. На биологии им всегда твердили, что запахи — это атавизм, они больше не играют определяющей роли в отношениях. Но Сэхун прямо сейчас чуял запах Чонина, этот запах ему нравился и, несомненно, возбуждал. О чём вообще могла идти речь, если наверняка не только простыня под Сэхуном промокла, но и матрас?