Твой последний врач. Чему мертвые учат живых

Прошу их спорить со мной или опровергать то, в чем я ошибаюсь, учу их не бояться отстаивать свое мнение и вижу, как постепенно они становятся старше, умнее и увереннее в себе. Я смотрю на них и вижу будущее медицины. Оно прекрасно!

Глава 2 Сколько весит сердце

В детстве меня покорил миф о Древнем Египте, когда после смерти сердце человека взвешивалось на весах. На одной чаше лежало перо богини Маат, олицетворяющее символ истины, справедливости и закона, а на другую чашу клали сердце. Если человек грешил и совершал много плохих поступков, то его сердце становилось тяжелым, перевешивая перышко, и его съедало трехликое чудовище. А если человек совершал больше хороших дел, то либо чаши весов находились на одном уровне, либо, в самых редких случаях, сердце было легче пера. И такого человека пускали в Царство Осириса (аналог Рая).

После этого мы даже во дворе играли в Страшный суд и взвешивали на самодельных весах, которыми служили два пластиковых ведерка, привязанных ленточками к разным концам палки, наши любимые игрушки из киндер-сюрприза, которые олицетворяли наши сердца.

Кто же мог подумать, что и во взрослом возрасте я продолжу заниматься оценкой массы органов, но уже немного для других целей.

Мы играем в «весы» и «экстрасенсов», но об этом чуть позже, а сейчас поговорим о вскрытиях.

У каждого отделения, города и врача есть своя норма аутопсий в год.

Конечно, при невыполнении плана мы не гоняемся за старушками, приговаривая: «Ну бахни ты энергетика, что тебе терять?!» Иногда это может быть 70, а иногда и 350 аутопсий в год. Плюс у каждого врача есть дежурства (к счастью, не ночные), когда он ходит на биопсии и на аутопсии. В итоге все эти 70–350 тел разбиваются между нами почти поровну. К примеру, в большие выходные дежурства бывают один раз в три дня, то есть, например, 3 января на работу выходит Саня, 6 января – Тоня, 9 января – я.

Сегодня была моя очередь. Еще вчера днем к нам зашла лаборантка Даша и сообщила, что к нам привезли женщину 68 лет, смерть на дому. Так что я заранее знала, что мое утро начнется со вскрытия.

Папа привез меня на работу совсем рано, поэтому этим теплым осенним утром я решила взять латте с сиропом «имбирный пряник» и корицей в кофейне, в которой сама раньше работала бариста, и немного пройтись по центральной улице.

Я обожаю замедляться и наблюдать за всем, что меня окружает. Я стараюсь не бежать, не торопиться и не суетиться, захлебываясь в пучине важных, на первый взгляд, дел, а проживать свою жизнь действительно осознанно, наслаждаясь минутами уединения с самой собой. Мне нравится медленно идти по любимой улице, которая только начинает облачаться в яркие осенние краски, вдыхать воздух раннего утра, который всегда кажется каким-то особенным. Я думаю, что именно так пахнет начало новой жизни. Я люблю ощущать вкус кофе, смаковать его, а не поглощать залпом на бегу одним глотком, чувствовать, как имбирный вкус обволакивает каждый вкусовой рецептор языка. Люблю слушать пение птиц, обрывки разговоров и музыку из просыпающихся кафе, видеть небо и вглядываться в сонные утренние лица людей, гуляющих с собаками.

Я вдруг резко остановилась и повернула голову налево, где среди кустов замелькали черно-белые пятна. Из-за своей кошмарной близорукости (почти минус восемь) я вынуждена почти десять лет носить линзы и очки, втайне мечтая о лазерной коррекции зрения. Но у каждого минуса есть и свои плюсы: в противовес плохому зрению у меня начал развиваться острый слух, поэтому родное похрюкивание я узнаю, даже если источник этих звуков будет на расстоянии десятков метров. Саня называет эту суперспособность «бульдожий радар».

– ОРИ-ИО-О-О-ОНЧИК, иди ко мне, радость моя!

Я выбросила стаканчик с остатками кофейной пенки в ближайшую мусорку, присела на корточки, расставив руки в стороны, и уже через две секунды меня чуть не сбил с ног радостный шестнадцатикилограммовый французский бульдог. Смешались в кучу лапы, слюни… Орион (так назвал его хозяин за черно-белую окраску и схожесть с печеньками «Орео»), гарцуя вокруг меня, щедро оставлял на моем пальто свою шерсть, но разве это важно, когда у меня от улыбки аж сводит щеки?

– Татьяна, а вы что сегодня так рано?

Ко мне подошел хозяин бульдожки – пожилой интеллигентный мужчина около семидесяти лет, в толстых очках в ореховой оправе с серебряной цепочкой, который раньше преподавал иностранные языки в педагогическом вузе. Мы познакомились, когда я впервые увидела Ориона и подошла к его хозяину с просьбой погладить это черно-белое чудо.

– Доброе утро, Леонид Николаевич. Меня сегодня папа рано привез, я решила прогуляться и вот, к счастью, встретила свой любимый антистресс. Как у вас дела?

– Потихоньку. Решил вот не давать своим нейронам закостеневать, как вы говорите, и начал читать в оригинале Les Misérables. Угадаете, что это за произведение? Вы точно его знаете.