Твой последний врач. Чему мертвые учат живых

В самой секционной начинаем с наружного осмотра трупа. Кстати, шутка про то, что жизнь – это плавное сползание бирки с руки на ногу, уже неактуальна: сегодня, чтобы не перепутать поступивших (а их может быть от одного до десяти), врачи направивших отделений пишут Ф. И. О. и номер истории болезни зеленкой в форме маркера прямо на бедре человека. Хотя иногда лепят широкий пластырь на бедро, где подписывают данные. Мы-то не знаем, кто из множества привезенных тел Иванов Иван Иванович, а кто Сидоров Сидор Сидорович.

Как по мне, какая уже разница, кто, где и чем подписывает тело, это никак не сказывается на нашем одинаково бережном отношении к нему. Хотя, возможно, я могу быть не объективна из-за профессиональной деформации. Все же чувства живых мы уважаем больше, поэтому санитары стараются учитывать пожелания родственников. Но случайности бывают везде, как и люди, плохо делающие свою работу. Я до сих пор помню скандал, когда санитары без просьбы родственников сбрили усы покойному, который носил их последние лет 30 своей жизни, из-за чего те даже не узнали своего родного человека. Поэтому все моменты обязательно необходимо уточнять, вплоть до родинок и веснушек, которые могут маскироваться тональным кремом и пудрой.

Еще одни частые опасения – страх впасть в летаргический сон, а после проснуться на секционном столе, что в действительности совершенно невозможно, а также страх быть заживо погребенными.

Во-первых, если мы копнем поглубже, то история насчитывает всего около десятка случаев живого погребения (непредумышленные), а в основном люди просто испытывают иррациональный страх перед этим редчайшим явлением. Среди них Цветаева, Гоголь и Альфред Нобель, чью премию получают великие умы за достижения в области физики, медицины, литературы и другие. Кстати, его отец, изобретатель Эммануил Нобель, так боялся быть закопанным заживо, что изобрел один из первых «безопасных» гробов: смысл заключался в том, что сквозь деревянную крышку наверх шла полая трубка, которая, с одной стороны, обеспечивала приток кислорода извне, а с другой стороны, помогала погребенному человеку сигнализировать о том, что произошла ужасная ошибка – на конце этой трубки был колокольчик, а веревочка от него шла внутрь гроба. И если человек после похорон вдруг приходил в сознание, то мог звонить в этот колокольчик и благодаря поступлению воздуха продержаться до успешного спасения.

Во-вторых, биологическую смерть определяют на основании нескольких признаков. Если человек умер дома или в стационаре, то родственники или врачи определяют вероятные признаки: нет сердцебиения (для этого измеряют пульс в области шеи, где находится сонная артерия, либо на запястье, где проходит лучевая артерия, но неопытный человек может принять собственную пульсацию кончиков пальцев за пульс у трупа), нет дыхания и деятельности нервной системы. Но если первые два параметра проверить легко, то как определить третий?

Помните, как в фильмах человеку часто светят фонариком в глаза, чтобы определить, жив он или уже нет? Таким образом проверяется зрачковый рефлекс – то, что невозможно симулировать. Наш зрачок аналогичен диафрагме фотоаппарата: его диаметр при ярком свете сужается, а при слабом свете расширяется. Но любое движение регулируется мышцами, которые, в свою очередь, подчиняются нервной системе.

Наш организм очень любит все делегировать и автоматизировать – и спасибо ему большое за это! Представляете, что с нами было бы, если бы нам приходилось контролировать каждый процесс? Эритроциты распадаются каждые 120 дней, их нужно направлять в селезенку, следить за созреванием и дифференцировкой защитных клеток вроде T– и B-лимфоцитов, слущиванием рогового слоя, своевременной отслойкой функционального слоя эндометрия. Хотя нет, это как раз таки я бы хотела контролировать. Сама себе подгадываешь менструацию, чтобы она не выпала на отпуск или день свадьбы, красота ведь?

Поперечнополосатая, или, по-другому, скелетная (потому что крепится к костям скелета), мускулатура подчиняется нашему сознанию: вы можете контролировать себя во время танца, бега или разговора. Но гладкие мышцы, которые выстилают внутренние органы, нам не подвластны: попробуйте усилием воли расширить просвет бронхов или усилить перистальтику кишечника – этого вы никогда не сможете сделать!

Возвращаемся к нашему зрачку. Его мышцы (сфинктер и дилятатор) состоят из вышеуказанной гладкой мускулатуры, и когда яркий свет попадает нам в глаз, то сфинктер помогает сузить зрачок, одновременно с этим (даже если второй глаз был закрыт) сужается и зрачок другого глаза – это называется содружественный рефлекс. И так как осуществление рефлексов невозможно без участия нервной системы, то именно таким образом и определяется ее жизнеспособность.