Твой светлый дом

Так в рабочей одежде и пошел Матюхин в школу, не было у него времени заходить на квартиру и переодеваться.

Директор школы Григорию понравился с первого взгляда. Еще молодой, лет тридцати, держится просто, но сам себе на уме, смотрит испытующе. Григорий решил схитрить, нарочно развязным тоном сказал:

- Вы что, директор, измываетесь над моим племянником? Я не позволю!

- Какого племянника вы имеете в виду? - Иван Николаевич сощурил глаза в улыбке.

- Да Родьку Бучаева. Сделали из парнишки психа. То отца к вам приводи, то мать. Что он такого сделал? Ну, подумаешь, подрался мальчик, подумаешь, двоек нахватал.

- На пушку берете? Насколько мне известно, нет у Родиона такого оригинального дяди. А квартирант такой есть. Ну, будем знакомы!

Они пожали друг другу руки. Григорий сказал:

- Вас не проведешь, Иван Николаевич.

- Так ведь все новости приходят в школу свежими, в тот же день, Григорий Александрович. В селе все на виду, а приезжие, да еще монтажники, тем более. А вас Родион упросил прийти ко мне, так ведь?

- Да. Тяжело ему. Не мог он позвать к вам ни отца, ни мать. Вот до чего дело дошло, Иван Николаевич! Неважно у них в семье. Слишком много навалилось сразу на детские плечи. Парнишка взрослеет, перерастает самого себя.

- Вот и мне хотелось, чтобы взрослость пришла к нему быстрее, чтобы этот процесс перерастания не затянулся. Я понимаю, что с ним происходит… Но Родион - человек упрямый и самолюбивый, на него надо воздействовать сильно, иначе он станет неуправляемым.

- Нет, Иван Николаевич, с ним этого не произойдет! Пережимать в таких случаях опасно. Родиону требуется время, чтобы осмыслить, что произошло в семье. В нем, я бы сказал, личность проколупывается мучительно, но упрямо - я это почувствовал. И характер определяется. Слышали бы вы, Иван Николаевич, с какой уверенностью он заявил: «Скажи Ивану Николаевичу, я буду хорошо учиться. Правда!» Я ручаюсь за Родиона и не оставлю его без поддержки.

- Хорошо, Григорий Александрович. Полагаю, что Родион не подведет вас. Ну, а как идет монтаж на комплексе? Скоро ли сдадите в эксплуатацию доильный цех?

- Могли бы сдать через месяц, да не удастся.

- Что ж так?

- Не хватает оборудования. Вы, должно быть, знаете. Бардадым да иже с ним прокутили его. Об этом мы сегодня говорили с правленцами. Думали о том, как все вернуть. Решили вынести этот вопрос на колхозное собрание, чтобы узнать, кто перекупил трубы. Ну, и приструнить кое-кого… Вам, Иван Николаевич, надо бы выступить.

- Но… я-то при чем?

- На вашем месте я бы сказал о поведении некоторых родителей. Об их выпивках, хищениях и так далее. О том, что все это сказывается на судьбах их детей. О ребячьих трагедиях, в конце концов! Ну в самом деле, почему дети должны страдать из-за поведения своих отцов и матерей?! А жизнь сельчан вы знаете хорошо, подкрепите примерами, расскажите о Родионе.

Иван Николаевич некоторое время молча смотрел на Матюхина.

- Над этим стоит подумать, Григорий Александрович, - наконец произнес он. - Пожалуй, я так и сделаю.

- Вот и чудесно! Позвоните секретарю парткома Торопченко. Его обрадует ваша идея.

- Зубастый вы человек, Григорий Александрович! Моя идея?! - воскликнул директор. - И, чувствуется, вплотную занимались детьми.

- Приходилось. Пионервожатым был. В райкоме комсомола работал. Ну и просто не могу быть равнодушным к детскому горю. - Матюхин поднялся. - Спасибо за солидарность, Иван Николаевич.

Они улыбнулись друг другу и расстались, довольные знакомством.

Родион бросился к Матюхину у ворот школы, измученный ожиданием.

- Как ты долго там был!… Что он?

Григорий обнял парня, стиснул:

- Все в порядке, Родя.

- Спасибо, Гриша! А что ты ему сказал?

- Захожу к нему, беру за грудки, трясу и говорю: «Вы что обижаете моего племяша?» А он испугался: «Простите, извините, больше не буду…»

- Ну да! - Родион засмеялся.

- Мы с ним отлично потолковали. Хороший у вас директор!

- Хороший? - удивленно переспросил Родион.

- Просто замечательный! - Григорий незаметно наблюдал за ним. - Толковый человек и, по-моему, любит своих учеников, хотя, конечно, строгий. Но с вами иначе нельзя. - Он похлопал Родиона по плечу. - Ну, я пойду обратно на работу, а ты - домой, садись за уроки. У тебя, видно, долгов поднакопилось?

- Не будет их, Гриша! Ликвидирую, как врагов.

Родион готовил уроки за столом. Дед Матвей смотрел на него из рамки, будто бы немного удивленно. И зря Кудлай, обеспокоенный странным поведением друга, скулил и царапал по стеклу лапой, заглядывая в комнатку, - ничто, не могло отвлечь Родиона от занятий. Он даже не слышал, как бабка Акулина вошла к нему.

- Ты все сидишь да сидишь, будто тебя к столу привязали. Видать, сам директор тебе прочухан сделал…

- Ты что, бабаня! - испуганно вскинулся Родион. - Какой такой директор?… Я сам себе прочухан сделал.

- Может, вечерять будем?

- Я не хочу, бабаня. А мать что делает?

- Руки парит в настое. Судорога пальцы перекрутила.

- А отец не показывался?

- Не показывался. Небось, опять у Дяди застрял.

Бабка Акулина вздохнула и вышла.