Твои волосы пахнут ветром (СИ)

Спи, до рассвета осталось немного времени, Кто-то сказал о войне - это ложь, мой ласковый. Глупые сказки детей из людского племени. Спи, мой совенок, Спи, мой совенок, Спи, мой совенок, пусть сны обернутся красками.

На небе засияли звезды и увидела Торувьель печальный лик Намо, смотрящего на них, и ощутила с ужасом, что приоткрывает он дверь в чертоги, жестом приглашая заглянуть за арку. Тогда взяла она хнычущего мальчика за руку, подняла с земли и повела, провожая через бесконечные галереи. И встал Мандос на их пути, забирая маленькую ручку в свою… Лишь на секунду соприкоснулись руки их – ее огрубевшая и ладная - и его, укрытая звездами и холеная, словно рука звездочета. И горечь залила все вокруг. Последний это был раз, когда укачает она и поведет за руку ребенка. Дарованный Валар миг, ибо не благословенна была ее любовь. И никогда не будет.

Только отпустила она неподатливые детские ручки, как закричал мальчик. — Темно, как же темно! Темно!! Ничего не вижу!! Руку верни, верни мне руку, мама!!! Тогда кивнул Намо, позволяя… во второй раз за все сотворение мира, преисполнился он жалости. И схватил мальчик руку Торувьель в такой нежности, в такой любви, которой не знала она никогда. Он нуждался в ней, словно в воздухе нуждаются все дети Эру Единого, как хворые нуждаются в прощении, как кормчий - в реве воды, он нуждался в ней, как гном в переливах серебра и эльф в заливающем мир лунном свете, как птица в небе и как нуждаются черви в почве. — Что же ты, вот же, не отпущу. Мы пойдем до конца, ты и я… Она присела рядом с ним и ее глаза цвета лесного мха встретились с точно такими же, тепло-зелеными. Мальчик улыбнулся и она узнала – узнала эту добрую, эту смущенную улыбку тонких губ. — Ты просто давай мне руку и пойдем с тобой по млечному пути, хорошо? Не бойся! Смотри, можно носком ботинка пинать маленькие звездочки, они как камешки, но только ярче. Давай, попробуй! Вот так! Они шли и шли, пиная маленькие угольки и сбрасывая с небес, чтобы загадывали дети Эру желания, в надежде глядя ввысь и доверяя небесам самые безумные свои чаяния. И тут зевнул мальчик, прикрывая рот рукой. Торувьель взяла его на руки, нежно укачивая и целуя мягкие светлые кудри.

Небо на звездный сменило лилово-розовый, Запах травы так манит и дурманит свежестью. Цвет твоих глаз потемнел и остался бронзовым. Ночь тебя примет, Ночь тебя примет, Ночь тебя примет к себе с материнской нежностью.

— Слишком рано, слишком рано спать, я хочу играть и обещал мне Отец поймать певчего дрозда. — Сонно бормотал мальчик. — Ты засыпай, а рано утром завтра, ты проснешься и мы поймаем не только дрозда, а настоящих жар птиц… — она указала ему на маячившее в горизонте созвездие — Смотри, ночь. Ночью всякое случается. Кто-то рисует в ночи жар-птиц и освещает небо, кто-то в ночи способен найти слова - те, что всего нужней. Чудо находит себе приют здесь - среди темноты и снега, в тех, кто старается быть сильней, ярче, светлей, нежней. И. когда, опустила она его на руки Намо, драгоценного и хрупкого… — Ты уходишь? — Прошептал он ей в спину. — Да, а ты пока слушай сказки. Тебе расскажут много хороших сказок, пока не будет меня. Про леса, теснящиеся меж бурых гор. Про крепостные стены, бастионы да стрелковые башни. Про море, что ослепительной бирюзой лежит у бахромы фьордов. Будут сказки про эльфов как ты да я, про благородных людей, про бородатых гномов, даже про маленьких полуросликов и про говорящие с тобой деревья! Будет там и много зла, но ты не бойся его, ведь, веришь мне? Защитит тебя братство самых светлых и прекрасных рыцарей во всем Средиземье, которые и на рыцарей-то не похожи. Среди них будет самый Великий эльфийский рыцарь, он будет отважен, прямо как ты, и будут у него твои кудри и твоя улыбка. — И тут ощутила Торувьель, что время ее заканчивается. Сознание путалось, будто сети моряков — А я… Я приду. Я узнаю тебя по глазам - значит, ты тоже в братстве: ведьма дорог, городской колдун, солнечный чародей… И, ощущая пробивший заводь и хлынувший по щекам водопад слез, и руки Леголаса на своих плечах, запела она, укачивая и дальше хрупкое тело на руках.

Спи, я чуть позже спою о празднике ирисов Птицы шумят - нынче ночи такие жаркие Мягкие волосы пахнут цветком амириса Что ж ты не спишь, Что ж ты не спишь, Что ж ты не спишь, слишком звезды сегодня яркие…

…Леголас не помнил, сколько он стоял вот так, опустив лук, рвано дыша, держа Торувьель за плечи и судорожно вытирая с лица ее слезы. Лес замер, и солнце снова малодушно скрылось за пеленой облаков.

Уже наступали ранние зимние сумерки, когда эльфы еще засыпали землей с трудом вырытые лезвием меча могилы и воткнул Леголас стрелу в свежий холм. Тяжело расстилая на земле плащи для ночлега, он чувствовал, что что-то в ней и нем изменилось навсегда…

***

Любому эльфу ведомо, что звездное небо не наскучит никогда, и в него можно смотреть часами. И как бы ни было обуглено сердце, бьющееся в груди эльфа, оно всегда сможет прочесть в этой необъятной книге именно ему потребные для исцеления строки.