Твоя далекая звезда (Отпуск в тридевятом царстве)

Бенвор зажал кольцо в руке, чувствуя, как оно теплеет. Соприкоснувшись с кожей, камень стал прозрачнее и слегка заблестел. Будто ожило око из прошлого, заглядывая в будущее с надеждой и любовью.

Платусс упрашивал капитана позволить ему организовать свадьбу как можно торжественнее, но Бенвор настоял на скромной церемонии. Кого тут было удивлять? И без того, впервые увидев лорда в парадном мундире, впечатленные сентинцы разве что на колени не попадали. Такое событие, как свадьбу феодала, здесь могли припомнить лишь немногие старожилы. Да и то, простой люд тогда даже близко не подпустили, а нынче прямо на узкой площади перед хозяйским домом накрыли большое угощение для всех желающих, более чем наполовину устроенное самими же сентинцами, старающимися сделать господину хоть какой-нибудь подарок.

Ожидая появления невесты, Бенвор стоял у алтаря маленькой часовни в компании Хоркана и Уилкаса и, немного волнуясь, поглядывал на стоявшего в уголке Микаса. Писарь пережил настоящий шок, когда узнал, кто является избранницей капитана. Он впал в ступор, хватая воздух ртом, косо посмотрел на Джелайну, издали ответившую ему таким же недобрым взглядом, и растерянно зашептал:

— Милорд, но почему?.. Она же…

— Молчать! — негромко, но веско оборвал его Олквин. — Не лезь не в свое дело.

— Конечно, милорд, — склонил голову старик. — Воллан рассказал, что она помогла вам с братом бежать из плена. Я понимаю вашу благодарность. Но жениться-то зачем?

— Ничего ты не понимаешь, — отмахнулся Бенвор.

— Да, она выходила вас от чумы, — не отставал Микас. — Но у меня хорошая память, и я знаю о ней то, чего не знают другие. Эта леди ничем не рисковала.

— Благодарность тут ни при чем, — не выдержал Олквин. — Я давно люблю Джелайну и жалею, что не обвенчался с ней раньше. Ты можешь думать все что угодно, но я уверен — лучшей жены мне не найти.

Микас заметно расстроился.

— Болезнь повредила ваш рассудок, милорд, — с горечью сказал он. — Вспомните, о чем она рассказывала.

— Я все помню, — кивнул Бенвор. — И прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. Что Джелайна не настоящая, что ее тело — только проекция…

— Вот именно! — оживился писарь. — Как вы собираетесь жить с одной видимостью?

— Ну, знаешь, — фыркнул капитан. — Если бы мне не напомнили, я бы и не заметил разницы.

Уязвленный, старик умолк, но потом осторожно произнес:

— Милорд, я надеюсь, вы женитесь на ней не потому, что в том мире ваш двойник…

Не дав Микасу договорить, Бенвор схватил его на ворот и прошипел:

— Ни слова больше! Я предупредил тебя тогда и повторю снова — если проговоришься о ней хоть кому-нибудь, я сам отрежу тебе язык!

— Отрезайте, коли угодно, — пробормотал писарь. — Тайну леди я и так никому бы не выдал, даже под пыткой.

Олквин удивленно усмехнулся и отпустил его.

— А ведь ты боишься Джелайну куда больше, чем меня. Почему?

— Она чужая здесь, — потупившись, выдавил Микас. — И никогда не станет своей. Она не боится гнева Божьего, не верит в самое святое. С виду она тиха и безобидна, но внутри нее чутко дремлет чудовище, и никто не знает, что у него на уме. Собираетесь венчаться с убийцей… Вспомните, сколько крови на ее руках!

— Нашел, чем пугать, — возразил Бенвор. — Мои руки тоже в крови, но меня-то ты не судишь? И трепета перед святынями мне, как ни старались, так и не смогли привить.

— Милорд, вы солдат, и убивали в честном бою. А для нее отнять жизнь беззащитного человека — пустая игра, ремесло, холодный расчет.

— Микас, — хмуро напомнил Олквин, — я ведь жив сейчас именно потому, что Джелайну научили убивать. И можешь не сомневаться — она не станет колебаться и впредь, если меня коснется хоть тень опасности.

— Вот и пусть оберегает вашу жизнь, если в этом ей отрада. Пусть согревает ложе, если это в радость вам. Но зачем связывать себя священными узами брака с неживой сутью, чье присутствие здесь богопротивно по самой своей природе?

— Богопротивно будет, если леди станет шлюхой в моем доме, — отрезал Бенвор. — Все, Микас, довольно.

— Она никогда не родит вам детей, — уже в спину ему добавил писарь. — Вы можете наплодить еще сотню бастардов, но это совсем не одно и то же. Вы еще вспомните мои слова, милорд, обязательно вспомните. Не завтра, не через неделю, возможно, пройдут годы. Но однажды все-таки вспомните.

— Не волнуйся, у меня и так будет наследник, — бросил капитан.

— Вы меня не слышите, — вздохнул старик. Олквин раздраженно дернул плечом и ушел.