Твоя кровь, мои кости

Роща была окутана холодным туманом, деревья опоясаны бледным шелком паутины. В тот момент, когда она проходила под ветвями, сверчки замолчали. Ее окутала ужасающая тишина. Впереди виднелась часовня, ее дверь была распахнута настежь, и из нее лился мрак. А дальше… дальше были могилы. Десятки могил, и все Питера. Она шла по кладбищу, переступая через маленькие холмики один за другим.

В дальнем конце густого некрополя валялась брошенная лопата. Она торчала, как Экскалибур, из груды перевернутой земли. Она на цыпочках подошла к ней, в ужасе от того, что могла обнаружить.

Она обнаружила, что стоит над пустой могилой. Тонкие белые клубни торчали из земли, тянулись к ней, как искалеченные пальцы. Где-то неподалеку хрустнула ветка. Она подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть Питера, выступившего из тумана. Она выдернула лопату из земли, размахивая ею перед собой, как оружием.

— Не подходи.

Он продолжил свое продвижение, осторожно ступая шаг за шагом, будто шел по минному полю.

— Что ты здесь делаешь, Уайатт?

— Ты говорил мне, что зверь надел на себя миссис Джермейн. — Ей стоило немалых усилий выдавить из себя эти слова. В горле у нее пересохло, желудок сжался в комок. — Ты сказал, что это все равно что носить костюм из кожи.

Глаза Питера были цвета неба. Холодные и серые. Они скрывали так много. Он взглянул на фотографию, прижатую к деревянной ручке лопаты. И тихо сказал:

— Я могу объяснить.

Ее смех прозвучал дико даже для нее самой.

— Тебе не кажется, что уже поздновато для этого?

— Я расскажу тебе все, но только дома.

Она не сдвинулась с места.

— Это его ты здесь похоронил?

— Уайатт…

— Это вопрос «да» или «нет», Питер. Это его ты здесь похоронил?

Пошатываясь, он остановился.

— Да.

Он даже не удостоил ее вежливым взглядом. Вместо этого уставился на пустые верхушки деревьев, и от не по сезону холодного ветра его щеки порозовели.

Неподалеку от нее что-то темное и бесформенное отделилось от теней. Уайатт наблюдала, как огромная фигура постепенно уменьшается по мере приближения. Она складывалась, как бумага, и превращалась в знакомый силуэт мальчика.

Из-за деревьев выступил Джеймс Кэмпбелл, изображенный в идеальном исполнении. Зверь шел осторожно, пробираясь вперед с той же осторожностью, что и Питер. Будто один неверный шаг мог поднять их всех на воздух. Его руки были липкими от крови, красные чешуйки на сгибах пальцев превращались в ржавчину.

— Уайатт, милая, — произнес он голосом, похожим на дым, — Ты втянула нас в неприятности.

Питер ощетинился.

— Нам нужно уходить.

— Я никуда не пойду, — сказала Уайатт, не сдаваясь.

— Здесь небезопасно.

— Здесь лучше, чем запираться в этом гниющем доме, позволяя вам двоим морочить мне голову.

Питер, готовый возразить, открыл рот, но тут же закрыл его.

— Сейчас не время упрямиться.

— Я не упрямлюсь. Просто упрощаю задачу. В последний раз, когда мы втроем были здесь, ты планировал убить меня. Так сделай это. Покончи с этим. Похорони меня вместе с Джеймсом, если это то, чего ты так сильно хочешь.

Тишина встретила их, глубокая и абсолютная. Забавно, что она не замечала трелей насекомых, пока они не исчезли вдали. Отец говорил ей, что сверчки замолкают в присутствии хищника. Здесь, перед ней, их было двое. Когда зверь шагнул вперед, она инстинктивно отпрянула, тыча в него лопатой, как вилами.

— Ты не должен винить Питера. Он был отмечен мной на протяжении веков. — Его голос стал старым и холодным, не осталось и следа от изысканной речи. Даже имя Питера звучало по-другому. Он называл его «Ничтожеством». Ничтожеством, а не Питером.

— У нас нет на это времени, — сказал Питер, все еще изучая деревья.

— Мы не хотим быть опрометчивыми. — Зверь улыбнулся, обнажив острые зубы. — Я скажу тебе правду. Всю. И тогда ты согласишься уйти отсюда с нами. Ты вернешься в дом без борьбы. Ты не будешь оглядываться через плечо.

Напряжение сковало ее мышцы.

— Что у меня за плечом?

Но зверь не ответил. Он только наклонил голову, глядя на нее своим черным невидящим взглядом.

— Питеру не суждено было прилететь по небу. Ему суждено было состариться дома.

Влюбиться. Чтобы у него был полный дом детей. А потом, однажды, когда он переживет большинство смертных, ему суждено будет передать свой дар и отдаться мне. Я очень терпеливый, как видишь. И бессмертие такое сладкое на вкус.

Внезапно прямо у нее за спиной раздался шум — ужасный скрежещущий звук, от которого у нее волосы встали дыбом. Она притянула к себе лопату, как щит.

— Уайатт. — Питер не сводил с нее глаз. — Не оглядывайся.